Его интонация, известие, что он там в полном порядке, заставили Хэлин с обидой ответить:
— Ты соображаешь, что сейчас четыре утра? Я спала, что еще я могла делать посреди ночи? — Ответом на ее реплику стал громкий смех.
— Прости меня, сага, я забыл о разнице во времени. Только что пришел после затянувшегося ужина. Что касается остального, — что делать посреди ночи — то если бы я был с тобой, я бы тебе показал, — произнес он с интонацией, насквозь пропитанной сексуальностью.
Низ живота у нее содрогнулся в спазме желания настолько интенсивного, что она чуть не вскрикнула. — Ну, да, но… — только и смогла она вымолвить, прежде чем Карло перебил ее.
— Господи, Хэлина, до сих пор у меня перед глазами стоит картина той фантастической ночи, когда мы были вместе, — произнес он с хрипотцой. — Мысль о тебе, лежащей в моей постели, делает меня почти больным. Скажи, что сейчас на тебе надето?
Сидящий в ней озорной чертенок заставил ее ответить низким, сиплым голосом, с расстановкой выговаривая каждое слово. — Ну, в настоящий момент потрясающий… золотистый… — она расслышала, как он стонет, я продолжала:
— загар и щедрая порция духов «Мисс Диор». Устраивает тебя? — спросила она с сексуальным придыханием.
— О, Хэлина, что ты творить Хочешь свести меня с ума?
— Такая мысль никогда не приходила мне в голову, — солгала она. Мысли о нем никогда не покидали ее голову более чем на минутку. — Но сама идея выглядит сейчас очень привлекательно.
— Никто так часто не выбирает самые неподходящие моменты для этого дела, как ты, — сделал он заключение. — Ты ведешь себя с зазывной покорностью у бассейна, в виноградниках и вот сейчас, когда я на той стороне земного шара и ничего не могу предпринять. Начинаю подозревать, что ты делаешь это нарочно. Обещай, что останешься в таком виде, пока я не вернусь, — потребовал он, тяжело дыша.
Она ответила со смехом:
— Ты шутишь. Я замерзну до смерти.
— Не волнуйся. Я скоро тебя согрею. Сердце у Хэлин мгновенно зачастило, груди отвердели, и она смогла лишь тихо выговорить:
— Хорошо, Карло, но, только, пожалуйста, долго не задерживайся. — Наступила долгая пауза, потом голос Карло, глубокий и теплый, произнес:
— Я постараюсь, mia sposa.
Она не знала, услышал ли он ее шепот:
— Спокойной ночи, саго. — Связь прервалась.
Хэлин медленно положила трубку и опять скользнула в постель. Довольная собой, она уютно свернулась калачиком под покрывалом. В голове у нее воцарилась такая ясность, какой не было все последние недели.
Она любила в Карло все, достаточно было одного звука его голоса, чтобы заставить ее затрепетать от желания. Она вспомнила его последние слова перед отлетом в Аргентину. Он сказал, чтобы она забыла прошлое и сосредоточилась на той ночи, которую они только что провели вместе. Значит, он хотел, чтобы они начали в своих отношениях все сначала? Она надеялась, что это именно так.
Карло был гордым человеком, и ее семья поступила с ним дурно. Неудивительно, что у него возникло желание отомстить; об этом все время напоминал ему и шрам на виске. Теперь она понимала это. Она любила своего отца, но больше не считала его непогрешимым. Ее поведение после второй встречи с Карло было своего рода защитным механизмом против ее собственных чувств. Теперь ей стало ясно: вместо того, чтобы воевать с ним, она должна была попытаться обсудить их общие проблемы. Тогда на Карло, возможно, не накатывались бы временами такие приступы холодной ярости. Она размышляла о тех выходных днях, которые они провели вместе. Когда она забывала о своем жгучем отвращении к тому, как он заманил ее к себе и как с ней обращался, они прекрасно ладили вместе. Обоим было присуще чувство юмора, у них были общие увлечения.
Меж ними происходила, какая-то взрывная химическая реакция — так было с самого первого дня, когда они встретились в Риме. Вне зависимости от того, зачем он ее сюда привез, он желал ее как женщину. Даже мужчина с его опытом не мог бы так убедительно притворяться. И Бог тому свидетель, она желала его тоже. Конечно, мужчина, которого дома ждет любящая, готовая на многое жена, не будет искать развлечений на стороне, сказала она себе, с улыбкой вспоминая их взаимную страсть. Но улыбалась она недолго — воспоминание об их первой брачной ночи заставило ее застонать. Он сказал тогда: шесть лет… Что это, оговорка? Хэлин зарылась головой в подушку. Она не будет думать об этом. Она поклялась себе, что когда Карло вернется, она станет в точности такой, какой он хотел ее видеть: послушной, любящей женой.
На следующий день Хэлин проснулась с новым ощущением смысла жизни и с легким сердцем. Она решила провести инвентаризацию всего, что надо было сделать на вилле, и попытаться закончить работы к возвращению Карло. Весь дом зажужжал, как суетливый деятельный улей. Даже Томассо растерял свое обычно торжественное выражение лица и начал улыбаться «этим сумасшедшим женщинам», как он их называл.
Слегка похолодало, работать стало лете. София и Хэлин, не покладая рук, развешивали портьеры, картины, двигали мебель. Через неделю почти все работы были завершены, а Карло все не возвращался.
В четверг Хэлин решила провести день у бассейна — загорать скоро уже будет слишком холодно. Она лежала в шезлонге, испытывая явное удовольствие от жизни. Ее рука нежно поглаживала живот. Она еще не была у врача, но не сомневалась, что беременна — ее месячный цикл запаздывал на восемнадцать дней. Она ощущала, как налились груди, но главной приметой стало вот что: ей уже не хотелось хлеба «tbcaccia». Раньше это было самое любимое блюдо на завтрак, а сейчас она даже видеть его на могла! Конечно, София это заметила. Хэлин спрашивала себя, что скажет Карло, когда она сообщит ему об этом. Она помнила, как он играл с детьми у Анны, и не сомневалась, что из него получится прекрасный отец, строгий, но добрый.
Голос Стефано:
— Привет, тетушка, — вернул ее из страны грез. Приподнявшись, она увидела, как он идет к ней через внутренний дворик своей игривой походкой.
— Еще раз назовешь меня тетушкой, Стефано, — стукну. А то чувствую себя этак лет на девяносто! — сказала она возмущенно. — И что ты тут делаешь? Карло тоже приехал? — Эта мысль заставила ее сердце биться быстрее. Она спустила ноги с шезлонга.
— Нет. Он все еще в Аргентине, но ему удалось позвонить мне вчера в Лондон. Он просил передать, что возвращается домой в субботу, и проверить, все ли у тебя в порядке. Твоя душенька довольна? — лукаво улыбнулся он.
— Почти. В каком часу в субботу, ты знаешь? — Подождать еще два дня — это совсем недолго, — подумала она.
— Да. Он прилетает в Рим поздно вечером в пятницу, и я взял для него билеты на первый рейс в субботу утром. Он должен быть здесь где-то к ланчу.
Нечто такое, что уже однажды поразило Хэлин, когда Карло улетал в Аргентину, вновь всплыло в ее сознании в связи с тем, что сказал Стефано.