Но Грег принялся сам орудовать ножницами. То, что увидела Китти, когда он отбросил последние куски рубашки, заставило ее ужаснуться — спина и грудь Джеффри оказались изрезанными в кровь — на нем не было живого места. Закрыв ладонью рот, Китти тихо охнула.
Грег испуганно оглянулся.
— Тебе нехорошо?
— Нет, нет, не обращай внимания. — С этими словами она выхватила у него ножницы.
— Спасибо, Грег, — пробормотал Джеффри, тщетно пытаясь расстегнуть кнопку на джинсах. Затем многозначительно посмотрел на них и добавил: — Я, пожалуй, и так их сниму.
— Ты думаешь?
— Да. Не так уж я плох, как вы представляете.
Чувствуя, что ее забота — как и собственная беспомощность — все больше и больше раздражает Джеффри, но в то же время понимая, что самому ему ни за что не справиться, Китти решительно оттолкнула Грега и опустилась на колени перед мужем. Убрав его руки, она расстегнула кнопку.
— Мы позовем, если нам потребуется твоя помощь, — сказала она Грегу, стараясь не замечать изумленных взглядов мужчин.
— Я буду у себя, — промямлил Грег, ретируясь.
— Китти, не делай этого, — произнес Джеффри, перехватывая ее руки.
— Я же твоя жена. — Китти устремила на него смеющийся взгляд. — Разреши мне помочь тебе.
Секунду Джеффри пребывал в нерешительности, затем поднес ее руку к губам и нежно поцеловал кончики пальцев.
— Спасибо, ты очень добра.
— Я рада это слышать. — Китти решительно встала. — Если ты чуть-чуть приподнимешься…
Он послушно последовал указаниям, и она проворно стянула с его узких бедер сначала джинсы, а потом и трусики.
— Я сожалею, что мне пришлось так поступить…
— Отложим этот разговор, — оборвала его Китти и, стыдливо отведя взгляд, бросила в сторону его вещи.
— Почему? — удивился Джеффри.
— Для такого серьезного разговора я бы предпочла подождать, пока ты поправишься. — Она встала и подала руку, чтобы помочь Джеффри забраться в ванну. — Не хочу, чтобы меня мучили угрызения совести, если я, как фурия, наброшусь на слабого и беззащитного. Договорились?
— Ладно, — согласился он, явно озадаченный подобным заявлением. Теплая вода, словно кипяток, обожгла его истерзанную плоть, и он застонал.
— Ложись на спину, — приказала Китти, подкладывая ему под голову свернутое полотенце.
Джеффри явно стало легче. Китти помогла ему выбраться из ванны и принялась вытирать полотенцем — взгляд ее невольно скользил по мускулистому телу. Вдруг она почувствовала, что он пристально наблюдает за ней — в уголках ироничных губ притаилась то ли улыбка, то ли насмешка. Зардевшись, она обмотала его полотенцем вокруг бедер и снова заставила сесть на край ванны. Смазала антисептиком порезы, наложила повязку на лоб, дала две таблетки болеутоляющего, которое нашла в аптечке, и, наконец, помогла Джеффри дойти до кровати.
Укутав его покрывалом, она погасила свет, сняла халатик и прилегла рядом.
Джеффри с легким стоном повернулся к ней и привлек к себе. Китти блаженно вздохнула, почувствовав, как он нежно касается ее волос, и прижалась к сильной груди.
— Как хорошо снова оказаться дома… с тобой, — прошептал он. — Чертовски хорошо, я не вру…
— И мне, — призналась Китти, чуть не заплакав от волнения.
— Останься со мной, милая… Навсегда…
— Да, — шепнула она и губами приникла к ложбинке у него на шее. — Я буду с тобой.
Хотя Китти и не знала, куда ездил Джеффри, почему уехал так поспешно и что с ним приключилось, но интуитивно догадывалась, что тот был на волосок от гибели и что она могла его потерять. Об этом красноречиво свидетельствовал его ужасный вид. Но сейчас она осознавала только одно: она любит, она любима, а все остальное не имеет никакого значения.
Впрочем, где он все-таки был и почему уехал не попрощавшись. Китти рассчитывала выяснить в самое ближайшее время. Как только подвернется удобный случай, она намеревалась задать Джеффри кучу вопросов и получить на них честные ответы. С этого момента они вместе — теперь она и ее ребенок принадлежат Джеффри Эйбилу целиком и полностью, поэтому между ними не может быть тайн.
Что ж, надо приложить все свои силы, чтобы заставить Джеффри бросить прежнее занятие.
— Господи, помоги мне, — шептала она, засыпая.
А спустя минуту, согретая мужским теплом, убаюканная ровным дыханием любимого, Китти уже спала — глубоким, спокойным сном без всяких сновидений.
Едва на ночном еще небе появились первые бледно-розовые перья — предвестники рассвета, Джеффри проснулся. Несколько секунд, еще не освободившись от власти сна, он не сразу мог сообразить, где находится. Но вскоре обрывки воспоминаний сложились в целостную картину, и все встало на свои места.
Смертельная схватка с Уинном, перелет в Леон, который он проделал точно во сне, наконец, казавшаяся бесконечной дорога в Сан-Марио — и вот он дома, с Китти.
Со своей желанной…
Купаясь в тепле ее исполненного неги тела, наслаждаясь божественной близостью, Джеффри вспомнил события прошедшей ночи, вспомнил, как она трогательно заботилась о нем. Отбросив вполне оправданные обиду и негодование, Китти ухаживала за ним с трепетом и нежностью, которых он явно не заслуживал. И позже, лежа в его объятиях, сказала, что останется с ним навсегда.
Я буду с тобой… с тобой… — это звучало как музыка.
Он не имел права вынуждать Китти давать подобные обещания. Но так получилось, и теперь он знает — Китти его любит.
Надо поговорить с ней начистоту, она должна все понять и простить. Мужчинам свойственно делать необдуманные шаги, так было испокон веков, но женщины все понимали и прощали, прощали, прощали…
Китти пробормотала что-то во сне, по-детски потерлась щекой о его грудь и прижалась плотнее, обхватив рукой за талию. Джеффри понял, что она все еще крепко спит и чуть подвинулся, чтобы любимой было удобнее.
Хотя осторожное движение отозвалось тупой болью во всем теле, он не мог не отметить, что чувствует себя гораздо лучше, чем накануне. Похоже, теплая ванна и болеутоляющие сделали свое дело: мышечные боли улеглись, спал он спокойно, и покрывавшие его тело ссадины начали подживать.
Несколько дней, конечно, придется посидеть дома, но самое страшное уже позади — дела заметно идут на поправку. И лишним подтверждением было то, как реагировал он на близость женщины.
Джеффри лежал обнаженный под льняной простыней, и все его естество — с того самого момента, как он проснулся и понял, где находится, — томилось от жгучего желания. От неодолимого желания отпраздновать свое возвращение к жизни, вкусив от самых сладостных ее плодов, желания, которое дало ему силы вернуться домой.