— Мы не смеем обидеть её, — пояснил он другим Обезьянам. — Её защищают Силы Добра, а Добро сильнее Зла. Мы только можем доставить её в замок Волшебницы Запада и оставить там.
Осторожно, бережно, заботливо они помчали Дороти по воздуху, и не успела девочка оглянуться, как Обезьяны аккуратно опустили её на землю у замка. После этого Предводитель Летучих Обезьян обратился к Волшебнице Запада с такими словами:
— Мы сделали всё, что могли. Мы уничтожили Железного Дровосека и Страшилу. Лев крепко связан и находится в клетке. Но мы не в силах причинить вред ни девочке, ни собачке, которую она держит в руках. Твоя власть над нами кончилась, больше ты нас никогда не увидишь.
Разглядев алый след от поцелуя на лбу Дороти, Злая Волшебница встревожилась не на шутку. Это означало, что не только Летучие Обезьяны, но и она сама не может ничего поделать с девочкой. А когда она обнаружила вдобавок, что на ногах у девочки серебряные башмачки, то задрожала от страха. Она знала, какими чудесными свойствами они обладают. Сначала старухе захотелось бросить всё и бежать куда глаза глядят. Но мельком взглянув на девочку, она обратила внимание на её простодушный взор, и ей показалось, что та не догадывается о том, каким мощным оружием обладает. Поэтому колдунья злобно усмехнулась и подумала: «Я всё равно сделаю её своей рабыней, потому что ей и невдомёк, что башмачки-то волшебные!» Она сказала Дороти строгим голосом:
— А ну-ка пойдём со мной. И заруби себе на носу: если ты не будешь меня слушаться, то я сделаю с тобой то, что Обезьяны сделали со Страшилой и Железным Дровосеком.
Дороти проследовала за ней через множество великолепных залов и комнат замка, пока они не пришли на кухню, где Волшебница приказала ей чистить кастрюли и сковородки, подметать пол и постоянно поддерживать огонь.
Дороти не посмела возражать. Она решила делать всё, что ни прикажет Злая Волшебница. Она была рада, что та оставила ей жизнь.
Нагрузив работой Дороти, Волшебница решила, что теперь самое время пойти на задворки и постараться запрячь Льва. Ей пришла в голову блестящая мысль заставить его возить свою карету. Но когда она открыла дверь клетки, Лев испустил грозное рычание и бросился на неё с такой яростью, что старая ведьма еле-еле успела выскочить из клетки и захлопнуть за собой дверь.
— Если ты не станешь возить мою карету, — пригрозила она ему через прутья, — я уморю тебя голодом. Не будешь меня слушаться — не получишь пищи.
По её распоряжению Льва не кормили. Каждый день она подходила к клетке и спрашивала:
— Будешь возить мою карету?
На что Лев неизменно отвечал:
— Нет. Только сунься ко мне в клетку, я тебя укушу!
Лев держался так стойко, потому что по вечерам, когда злая старуха засыпала, Дороти приносила ему еду из буфета. Поужинав, Лев опускался на соломенную подстилку, а Дороти ложилась рядом и клала голову на его мягкую косматую гриву. Они долго беседовали, утешая друг друга в своих горестях и пытаясь придумать план побега. Но из замка было не выбраться. День и ночь его охраняли Мигуны: они были верными рабами Злой Волшебницы и страшно боялись ослушаться её.
День-деньской Дороти трудилась на кухне, и нередко Злая Волшебница угрожала побить её старым зонтиком, который она всегда носила с собой. На самом деле она боялась ударить девочку, памятуя о следе поцелуя Волшебницы Севера, но Дороти не знала об этом и очень боялась и за себя, и за Тотошку. Однажды старуха ударила пёсика зонтиком, и он в отместку укусил её за ногу. Из прокушенного места не пошла кровь: старуха была такой злобной и вредной, что вся кровь, что была в ней, высохла много лет назад.
Для Дороти наступили чёрные дни. Она понимала, что теперь ей и подавно не вернуться домой в Канзас. Иногда она сидела часы напролёт и горько плакала, а Тотошка у её ног то и дело заглядывал ей в глаза и уныло скулил, давая понять, как он сочувствует своей хозяйке. Тотошке было всё равно, где жить — в Канзасе или Стране Оз, лишь бы рядом с ним была Дороти. Но он видел, что девочка страдает, и оттого страдал и сам.
Злой Волшебнице страшно хотелось завладеть серебряными башмачками, которые носила Дороти. Пчёлы, волки и вороны валялись бездыханными. Золотая Шапка потеряла свои чудесные свойства, но если бы Злой Волшебнице достались серебряные башмачки, это возместило бы с лихвой потерю всего остального. Она постоянно следила, не снимет ли Дороти башмачки, чтобы можно было их украсть. Но Дороти так гордилась ими, что снимала их только когда принимала ванну или ложилась спать. Но старуха очень боялась темноты и потому не могла даже подумать, что можно войти в комнату Дороти, когда та спит, и взять башмачки. Воды же она боялась ещё больше, чем темноты, и пока Дороти купалась, держалась от неё подальше. Она не только никогда не умывалась сама, но вообще делала всё, чтобы на неё не попадала даже капля воды.
Волшебница Запада была на редкость хитрой и коварной особой, и она задумала план, который помог бы ей завладеть желанными башмачками. Посреди кухни она натянула железную проволоку, а потом с помощью колдовства сделала её невидимой. И вот однажды Дороти, не ведая беды, шла по кухне. Вдруг она споткнулась о невидимую преграду и растянулась во весь рост. Девочка не ушиблась, но один из её серебряных башмачков соскочил с ноги, и, прежде чем Дороти успела опомниться, старуха подхватила его и надела на свою костлявую ногу.
Злая Волшебница была в восторге. Даже если бы Дороти знала, как действуют волшебные башмачки, одного всё равно было бы мало, чтобы отомстить старухе.
Девочка, увидев, что произошло, рассердилась и крикнула Волшебнице:
— Отдайте мой башмачок!
— Ни за что! — воскликнула та. — Теперь это мой башмачок.
— Вы противная старуха! — сказала Дороти. — Вы не имеете права!
— Подумаешь! — рассмеялась Волшебница. — Всё равно башмачок останется у меня, а в один прекрасный день я отберу у тебя и второй! Попомни мои слова — непременно отберу!
Услышав эту угрозу, Дороти так рассердилась, что схватила ведро с водой и окатила старуху с головы до ног.
Та испустила вопль ужаса и, к великому изумлению Дороти, стала на глазах уменьшаться.
— Посмотри, что ты натворила! — крикнула старуха. — Теперь я растаю!
— Извините, я не хотела, — смущённо пробормотала Дороти, испуганно глядя, как Злая Волшебница тает, словно кусок коричневого сахара.
— Разве ты не знала, что в воде моя погибель? — простонала Волшебница.
— Конечно, нет, — сказала Дороти. — Откуда мне было это знать?
— Ну так знай, что ещё немного, и от меня ничего не останется, и замок станет твоим. Я всегда была хитрой и коварной, но не могла и подумать, что меня уничтожит маленькая девчонка. Ты посмотри, полюбуйся, что ты наделала…
С этими словами Злая Волшебница осела на пол бесформенной бурой массой и стала растекаться лужей по чистым доскам кухонного пола. Увидев, что она почти вся растаяла, Дороти окатила пол из другого ведра и стала убирать грязь. Потом она вымела остатки за порог. Подобрав серебряный башмачок, Дороти вымыла его и насухо вытерла тряпкой, а затем снова надела на ногу. Обретя столь неожиданным образом свободу, она побежала к клетке и сообщила Льву, что царство Злой Волшебницы кончилось и они больше не пленники.