Сундук Кросс внес в виллу собственноручно. Один из референтов сенатора проводил его в столовую, где Уэввен наслаждался роскошной вереницей закусок и графинов с ледяным лимонадом. Алкоголь он больше не употреблял.
Сенатор Уэввен был хорош собой и приветлив, как всегда. Он достиг высот в политических советах нации, стал главой ряда важных комитетов и темной лошадкой во время следующего забега на президентское кресло. Он подскочил навстречу Кроссу, чтобы поприветствовать его.
Сорвав покрывало с сундука, Кросс поставил его на пол.
– Небольшой подарок от отеля, сенатор. Желаю вам приятного пребывания.
Сенатор пожал руку Кросса обеими холеными ладонями.
– Какой восхитительный подарок! Спасибо вам, Кросс. Итак, не позволите ли вы обменяться с вами парой слов наедине?
– Разумеется, – Кросс протянул ему ключи от сундука. Уэввен сунул их в карман брюк, после чего обернулся к двоим референтам и сказал: – Пожалуйста, отнесите сундук в мою спальню, и пусть кто-нибудь из вас останется при нем. А теперь позвольте мне побыть пару минут наедине с моим другом Кроссом.
Референты удалились, и сенатор начал выхаживать по комнате из угла в угол.
– Естественно, у меня есть хорошие новости, – нахмурился он, – но есть и плохие.
– Так всегда и бывает, – кивнув, дружелюбно заметил Кросс. Ему пришло в голову, что за пять “лимонов” хорошие новости должны быть чертовски лучше плохих.
– В том-то и вся правда, – хмыкнул Уэввен. – Хорошие новости первыми. Причем очень хорошие. Последние несколько лет я прежде всего уделял внимание проведению закона, делающего азартные игры легальными на всей территории Соединенных Штатов. И даже постановление, легализующее спортивный тотализатор. По-моему, я наконец-то завоевал голоса сената и палаты. Деньги, находящиеся в сундуке, дадут ход ряду ключевых голосов. Пять, не так ли?
– Пять, – подтвердил Кросс. – И эти деньги потрачены на дело. Ну, а в чем состоят плохие новости?
– Вашим друзьям они придутся не по вкусу, – горестно тряхнул головой сенатор. – Особенно Джорджио, не отличающемуся особым терпением. Но он грандиозный парень, воистину грандиозный.
– Он мой любимый кузен, – сухо отозвался Кросс. Из всех Клерикуцио Джорджио нравился ему меньше всех; совершенно очевидно, сенатор разделяет его чувства.
И тут Уэввен бросил свою бомбу.
– Президент сказал мне, что наложит на билль вето.
Кросс уже заранее ликовал по поводу окончательного успеха генерального плана дона Клерикуцио – постройки легальной империи, основанной на узаконенных азартных играх. Теперь же он пришел в замешательство. Черт побери, что это Уэввен такое городит?
– И у нас не хватает голосов, чтобы преодолеть его вето, – сообщил Уэввен.
Только ради того, чтобы выиграть время и взять себя в руки, Кросс проговорил:
– Значит, пять “лимонов” предназначены для президента?
– О, нет-нет! – ужаснулся сенатор. – Мы даже не из одной партии. Кроме того, президент будет очень богатым человеком, когда вернется к частной жизни. Любой совет директоров любой большой компании с удовольствием его примет. Ему не нужны жалкие деньжонки. – Уэввен подарил Кроссу удовлетворенную улыбку. – Когда ты президент Соединенных Штатов, дела обстоят совершенно иначе.
– Значит, мы не тронемся с места, если президент не отойдет в мир иной, – прокомментировал Кросс.
– Вот именно. Должен сказать, президент очень популярен, хотя мы и принадлежим к разным партиям. Его наверняка переизберут. Мы должны проявлять терпение.
– Значит, нам надо ждать пять лет, а затем надеяться, что мы сумеем получить президента, который не наложит вето?
– Не совсем так, – сенатор заколебался. – Должен быть с вами откровенен. За пять лет расклад сил в Конгрессе может измениться; может получиться так, что у меня не будет тех голосов, которые есть сейчас. – Он снова помолчал. – Тут задействовано много факторов.
Теперь Кросс пришел в полнейшее замешательство. Черт возьми, что Уэввен имеет в виду? И тут сенатор подал ему намек.
– Конечно, если с президентом что-нибудь случится, вице-президент подпишет билль. Так что, как ни зловеще это звучит, у вас имеется надежда, что у президента будет инфаркт, или его самолет рухнет, или его хватит удар. Всякое может случиться. Все мы смертны. – Сенатор лучезарно улыбнулся, и Кроссу вдруг все стало ясно.
Он ощутил прилив гнева. Этот ублюдок передает ему послание для Клерикуцио: сенатор свое дело сделал, теперь нужно убить президента Соединенных Штатов, и билль пройдет. Но при этом Уэввен был так изворотлив и хитер, что никоим образом не подставлялся под удар. Кросс не сомневался, что дон не пойдет на это, а если и пойдет, то Кросс навеки отречется от Семьи.
– Дело выглядит совершенно безнадежным, но кто знает? – продолжал Уэввен с добродушной улыбкой. – Быть может, вмешается рок, а с вице-президентом нас связывает очень тесная дружба, хотя мы и принадлежим к разным партиям. Мне наверняка известно, что он одобрит мой билль. Ну что ж, подождем и посмотрим.
Кросс едва осмеливался поверить собственным ушам. Сенатор Уэввен всегда был олицетворением всех добродетелей всеамериканского политика, хотя, надо признать, питал слабость к женщинам и невинному гольфу. Его лицо полно достоинства, а голос – благородства. Он один из самых располагающих к себе людей на свете. И тем не менее он подбивает Семью Клерикуцио совершить покушение на собственного президента. “Вот это работа”, – подумал Кросс.
Теперь сенатор приступил к еде.
– Я проведу здесь только одну ночь. Надеюсь, у вас найдутся девушки в кордебалете, которые захотят разделить обед со старикашкой вроде меня.
Вернувшись в пентхауз, Кросс позвонил Джорджио, чтобы сообщить, что прибудет в Квог назавтра. Джорджио сказал, что водитель Семьи встретит его в аэропорту. Вопросов он не задавал. Клерикуцио никогда не обсуждали дела по телефону.
Прибыв в особняк в Квоге, Кросс с удивлением обнаружил, что там собрался полный кворум. В лишенном окон покое находился не только дон, но еще и Пиппи, и трое сыновей дона – Джорджио, Винсент и Пити, – и даже Данте в небесно-голубой ренессансной шапочке.
Стола в покое не накрывали, обед состоится позже. Как обычно, дон заставил всех взглянуть на фотографии Сильвио и крестин Кросса и Данте, стоящие на каминной полке.
– Какой счастливый день, – как всегда, произнес дон. Все уселись в кресла и на диваны, Джорджио раздал напитки, а дон закурил свою черную витую итальянскую сигарку.
Кросс дал детальный отчет о том, как передал пять миллионов сенатору Уэввену, а затем слово в слово изложил свой разговор с ним.
Последовало долгое молчание. В интерпретации Кросса никто из присутствующих не нуждался. Винсент и Пити весьма озабоченно нахмурились. Теперь, когда Винсент стал владельцем сети ресторанов, он уже не пылал желанием идти на риск. Пити, хотя и остался главой солдат анклава, прежде всего заботился о своей грандиозной строительной компании. На нынешнем жизненном этапе столь ужасная миссия их отнюдь не радовала.