Не стану утверждать, что в случившемся той ночью виновата одна Нетти, а я тут ни при чем. Я точно так же виноват, что вечер мы закончили в огромной кровати с пологом в спальне второго этажа, только Нетти не чувствует себя виноватой, и в этом все дело.
— Я уже давно не ребенок, — говорит она. — Думаешь, я не понимала, в чем дело? Конечно, тогда, в прошлом, я была слишком молода для тебя. Но теперь я уже взрослая женщина.
— Это лишь одна из причин, — отвечаю я, покачивая головой.
Нетти садится в изголовье кровати и прикрывается простыней.
— Черт побери, Джек! Ты мужчина, я — женщина, мы любим друг друга, так в чем же дело?
До меня доходит, что она до сих пор еще не во всем разобралась. До нее не дошел смысл разговора там, на скале, а потом еще и за столом в ее доме, когда мы допивали кофе, сдобренный ложечкой виски. Вороново племя осталось для Нетти просто определением группы птиц, она ведь встречала нас всегда в одном и том же облике — и девчонок-ворон, и Джолен, и Безумного Грача. Она знает, что мы живем в лесах, на свободе, знает, что мы старше, чем она может себе представить. Но все это осталось у нее в голове, а не проникло в сердце. Нетти вряд ли поверила до конца моим рассказам.
— Я не мужчина, — говорю я. — Я принадлежу воронову племени. Я — галка.
— Ты — упрямый осел.
— Может, и так, но этого не должно было случиться.
Она всегда отличалась своенравным характером, и теперь я вижу, как она закипает. Из глубины небесно-голубых глаз надвигается шторм.
— Ты хочешь сказать, что не любишь меня? — спрашивает Нетти.
— Это не так.
— Значит, что я тебе не нравлюсь?
— Дело совсем не в этом.
— Так в чем же дело? — спрашивает она обманчиво спокойным тоном.
— Суть в том, что я тебя люблю, но не могу с тобой остаться, это не в моих силах, как ты была не в силах отказаться от своего искусства ради Рэндалла Миллера.
— Джек, я что-то не слышала, чтобы кто-то из нас говорил о совместной жизни.
Но я не хочу даже слушать.
— Так, значит, мое пребывание в твоей постели ставит меня на один уровень с Рэем, — говорю я. — Проведу несколько часов, а на рассвете уйду. Ты заслуживаешь лучшего, Нетти, так же как и твоя мать заслуживала лучшей жизни, чем та, на которую обрек ее Рэй.
— Я думаю, мама ни разу не пожалела о той ночи. Я это точно знаю, потому что в противном случае меня бы не было на свете.
— Это еще не доказывает, что они поступили правильно.
— Это самое нелогичное утверждение, которое мне приходилось слышать. Джек, этой ночи я дожидалась всю свою жизнь, наконец дождалась, а теперь ты пытаешься убедить, что мы совершили ошибку.
— Именно это я и хочу тебе втолковать, — настаиваю я. — Мы не должны были так поступать. Хватит и того, что в твоих жилах течет кровь лиса и ты неуютно чувствуешь себя среди людей. Но тебе этого мало, ты стремишься к несбыточной мечте, и после этой ночи ты не просто станешь избегать людей, но потеряешь всякую надежду на нормальную жизнь.
— Я уже предупреждала тебя, — говорит Нетти заметно более жестким тоном. — Не смей решать за меня, как мне лучше жить. Я способна сама принимать решения.
— А если ты ошибешься?
— Тогда это будет моя, и только моя ошибка.
— Я не могу тебе этого позволить, — вздыхаю я. — Я слишком сильно тебя люблю.
— Мне кажется, ты никогда меня не любил.
Я смотрю в ее глаза и понимаю, что в это она верит, но не верит ни в примесь лисьей крови, ни в отличие воронова племени от людей.
— Тебе лучше уйти, — говорит Нетти.
Я пытаюсь решить, как мне быть, но она не дает мне ни минуты на раздумья.
— Уходи сейчас же, — продолжает она. — И если я увижу, что ты шатаешься поблизости, я возьму в руки ружье.
В голубых глазах появляются слезы, но она не дает им пролиться. Ненависть внезапно вспыхивает в ее сердце, ненависть, что сильнее огорчения.
— Я предупредила тебя, Джек.
Я поднимаюсь с кровати. Может, это и есть единственно верный выход? Лучше пусть она меня ненавидит, чем страдает от любви. Пусть прогонит меня, тогда у нее будет еще шанс устроить свою жизнь.
Но у меня есть и собственные чувства. Когда-то я слышал, что мы полностью состоим из своих чувств. Я огорчен, но в то же время мне очень больно. Никто не хочет остаться непонятым. И я совершаю глупость. Впервые за все годы нашего знакомства я меняю облик у нее на глазах. И в следующий миг обнаженный мужчина, стоящий рядом с кроватью, превращается в чернокрылую галку. Я делаю круг по комнате, а потом вылетаю в окно, разрывая москитную сетку, словно тонкую бумагу, и исчезаю в ночной темноте. Но прежде я успел заметить выражение ее лица. Я успел увидеть, что она наконец-то поняла, что я хотел сказать. В тот краткий миг она поняла все и поверила — не умом, но сердцем.
Я покидаю ее плачущей, ее сердце сжигает та же боль, какую испытываю я сам, но в то же время Нетти испугана. Я улетаю, оставляя ее глядящей в окно, куда улетел некто , кого она пустила в свою постель, а потом увидела, как он превратился в то, чем себя считал. Мир Нетти переворачивается с ног на голову.
Я оставляю ее не одну, но это станет очевидным только через два-три месяца, и через девять — появится на свет. Но тогда я ничего не знал и услышал лишь много лет спустя.
Ньюфорд, зима 1973-го
Однажды зимой я пролетал мимо Ньюфорда и остановился повидаться с Хлоей и остальными жильцами дома на Стэнтон-стрит. Там еще не поселились ни Энни с Брэндоном, ни Рори. Маргарет занимает комнаты, в которых потом будет жить Брэндон, но сейчас и ее нет в городе. Пару недель назад я встречался с ней в Техасе. Поль еще жив, но тоже уехал из города. Напротив меня живет Надин, и мы перекинулись с ней парой слов по пути к входной двери. Тетушки улыбаются мне и приветственно кивают, но у них на меня нет времени — они слишком увлеклись планами на следующее лето, а их кухонный стол завален акварельными рисунками и клочками бумаги с памятными записками.
Ту квартиру, в которой позже поселится Рори, снимают две студентки. Дафна и Салинда. Обеим еще не исполнилось и двадцати лет, застенчивые девицы с оленьими глазами, разговаривают шепотом, но ведут себя дружелюбно. «Родственники Альберты», — говорит о них Хлоя, и я киваю. Примесь оленьей крови очень заметна.
Мы поднимаемся в квартиру Хлои, там у окна сидит Ворон — огромный чернокожий Будда — и смотрит в только ему видимую даль. Насколько я понимаю, он не замечает моего присутствия, так же как и присутствия Хлои. Мне больно видеть его в таком состоянии.
— Он когда-нибудь возвращается? — спрашиваю я.