Собака затявкала, и Талиесин поднял голову. Увидев, кто идет, он поспешно встал. Сара немного смутилась, но продолжала бежать, пока между ними не осталось всего несколько шагов.
— Хай! [73] — воскликнула она.
Талиесин как-то странно взглянул на нее, потом поднял взгляд к небу. Сара сперва удивилась, а потом сообразила, что благодаря своей «способности к языкам» он понял ее приветствие буквально.
— Я хотела сказать «здравствуй!» — объяснила она. — Как дела? — Она поежилась — в мокрой одежде ей было неудобно и холодно. Интересно, пригласит ли он ее посидеть у костра?
— Миледи, — произнес он официально, продолжая с любопытством разглядывать ее. — Если я чем-то обидел тебя вчера вечером, прошу меня извинить. Я этого не хотел. Я не привык к вашим обычаям, и…
— Минутку! — перебила его Сара. — Ты вовсе меня не обидел.
— Но ты исчезла. Так внезапно. Я думал…
— Ах, вот оно что! Знаешь…
Тут она должна была бы рассказать ему, что он был всего лишь плодом ее воображения, персонажем ее сна.
— Не то чтобы я исчезла, — сказала Сара. — Вероятно, тебе так показалось, но на самом-то деле я проснулась. Это не очень понятно, да?
Но Талиесин кивнул:
— По-моему, я понял. Здесь не тело твое, а твой дух! Вроде видения, да? И все-таки, — он нахмурился, — вчера вечером я дотронулся до тебя, и мне не показалось, что ты — дух.
— Но это же только сон, — сказала Сара, с каждой минутой чувствуя себя все более неловко. — Мой сон, понимаешь?
Арфист улыбнулся.
— Все это тебе снится? — спросил он и взмахнул руками, указывая на берег, скалу и океан. — И я тебе снюсь?
— Ну… я…
— Я подумал, что ты, может быть, из Среднего Королевства. Одна из обитательниц страны Гвин ап Надд, а может быть, дух, заглянувший на время на землю, — гость из Иного Мира.
— Да нет. То есть я действительно из Иного Мира. Во всяком случае из одного из Иных Миров.
— Ты слишком мокрая… для видящей сны, — сказал Талиесин, все еще улыбаясь. — Вчера из-за того, как ты исчезла, я принял тебя за фею. Правда, твой наряд показался мне довольно странным. Он тебе идет, это верно, однако такую одежду девушки у меня на родине не носят. Но я подумал: «Талиесин, здесь — непонятная страна. Одежда, обычаи — все другое. Не суди, а то ошибешься». А теперь, когда я узнал, что все это — только сон… Ну что же…
Он пожал плечами.
— Ты смеешься надо мной!
— А ты — нет? Шутишь со мной шутки.
— Вовсе нет!
— Зачем же ты толкуешь о снах…
— Не говори чушь!
— Ну ладно, — сказал Талиесин. — Сон это или нет, тебе все равно холодно. У меня готов чай. В этой стране слыхали о чае? Его привозят издалека, с Востока, так, во всяком случае, говорят, и предания учат. Я привез сюда последние плоды шиповника, которые высушил до изгнания из Гвинедда. Составь мне компанию, и мы поговорим о снах или о чем захочешь. Я долго пробыл в море. И при странных обстоятельствах. А в компаньонах у меня был только вот этот Хов, мне было одиноко, миледи…
— Меня зовут Сара.
Ей было неловко, что ее называют «миледи», особенно когда она выглядит такой оборванной, она сама признавала, что и всегда-то выглядит не слишком презентабельно, но сейчас уж особенно. Сара не могла сдержать улыбку, услышав, как зовут собаку. Теперь она понимала этот чужой язык. Слово «хов» означало «быстрый», к старому псу эта кличка никак не подходила.
— Да, — кивнул Талиесин. — Я не забыл твое имя. Но я не осмеливался произносить его. — Он слегка пожал плечами. — Новые обычаи, все новое. Садись, Сара. Тебя не испугает, если я пущу в ход еще кое-какие чары?
— Что ты имеешь в виду?
— Только это.
Талиесин встал перед ней и очень осторожно взял ее за плечи. Он что-то бормотал себе под нос, и от его прикосновения по рукам Сары прошла теплая волна, и она ощутила, что ее одежда высохла. Пораженная, Сара отступила назад. Воздух наполнился ароматом цветущих яблонь.
— Как ты это делаешь? — спросила она.
— Как? Хочешь получить урок чародейства?
— Да. Нет. Вернее, не сейчас. Но как это у тебя получается? Откуда эти… способности? Откуда берется такая сила?
Арфист постучал себя по груди.
— Изнутри, — сказал он. — Волшебство вырастает из глубокой тишины внутри.
«Значит, я была права, — подумала Сара с чувством удовлетворения. — Это что-то такое внутри. И нужно, чтобы у меня это тоже было, иначе я не смогу сюда вернуться». Она была так поглощена размышлениями об услышанном, что почти не заметила, как Талиесин подвел ее к плоскому валуну и усадил на него. Арфист достал плащ из своего мешка, набросил ей на плечи и застегнул на шее простым серебряным зажимом, но Саре уже не было холодно. Только когда Талиесин вручил ей кружку с чаем, она вспомнила, где она и с кем.
— Спасибо.
Она держала кружку в ладонях. Кружка была без ручки, из простой красноватой глины, обожженной без глазури. Когда Сара поднесла ее к губам, края кружки оказались гладкими, и она хорошо сохраняла тепло.
— У меня такое чувство, — сказал Талиесин, — что о том, как ты здесь появилась, можно рассказать целую историю. По-моему, ты тут такая же чужая, как и я. Верно?
— Вроде того. Я бывала здесь раньше, но тогда тут все было по-другому.
Талиесин кивнул:
— Вчера ты говорила о деревне.
— Она была вон там, — сказала Сара, показав туда, откуда она пришла, и поплотнее завернулась в плащ.
— Не вижу никаких следов. Ни развалин, ничего.
— Потому что сейчас ее еще не построили.
— Ты загадываешь загадки, да? — спросил Талиесин. — Предупреждаю: в загадывании и разгадывании мне равных не найти.
— Тогда, может быть, ты разгадаешь и эту загадку?
Сара порылась в заднем кармане, желая проверить, что стало с ее кисетом после купания и последующей за ним сушки с помощью колдовства. Каким-то чудом бумага осталась сухой. Сара свернула сигарету, наклонилась, достала сучок из костра и прикурила, потом с наслаждением выпустила в утренний воздух колечко серовато-голубого дыма.
Глаза у Талиесина округлились.
— Совсем новые обычаи, — пробормотал он.
— Это называется «сигарета».
Сара произнесла это слово по-английски, так как его перевода на валлийский, на котором, как она считала, они разговаривают, она подыскать не могла. И стала соображать, в каком году сэр Уолтер Рэйли [74] привез в Англию табак. «Джеми наверняка это знает».