Эти нищие на улицах раздражали его: и здоровенные пьяницы, пытающиеся вытрясти из каждого прохожего несколько долларов, и хитрые попрошайки, которые прикидываются несчастненькими, а у самих имеется вполне приличное жилье. Они почему-то рассчитывают, что люди, подобные Аарону, должны их содержать.
Но когда он остановился и получше разглядел нищенку, его раздражение сменилось любопытством. Несмотря на грязное личико, какие-то обноски и слипшиеся, давно немытые светлые патлы, было видно, что она хорошенькая. И еще он заметил, несмотря на ее мешковатую футболку и скейтбордистские штаны, что у нее и неплохая фигура, — может быть, слишком худа, но пропорции очень даже ничего.
Он мгновенно почувствовал к ней влечение, правда смешанное с жутковатым ощущением, которое он не мог бы точно определить. Возможно, дело было в том, что ее возраст как-то не определялся. Может быть, чуть за двадцать, а может, и не было двадцати. В общем, почти вдвое моложе его.
Тут надо быть осторожным: она могла оказаться несовершеннолетней. Но он так давно вынашивал идею подобрать на улице какую-нибудь девчонку, привести домой, отмыть…
Если сделать все правильно, может получиться неплохо.
Его взгляд упал на изображение мужчины на ее футболке. Он прочитал слоган: «Помни Дадли Джорджа». Уже через секунду эйдетическая память подсказала ему эту историю: тридцать пять аборигенов мирно протестуют против захвата земли — это их земля, там находится древнее захоронение. Протестовавших разогнали двести пятьдесят вооруженных полицейских. В результате этот самый Джордж был убит, и это сгубило карьеру копа, который его застрелил. Это случилось больше пяти лет назад, но только сейчас дошло до суда.
— Думаете, его семье удастся выиграть судебный процесс? — спросил Аарон.
Искра удивления и заинтересованности в ее глазах подсказала Аарону, что она у него на крючке. «А теперь осторожненько», — сказал он себе.
— Что? — ответила она. — И помешать правительству спокойненько иметь индейцев?
Аарон кивнул:
— То-то и оно. Я никогда не понимал, почему они не могут взять себя в руки и просто делать все как положено.
— Деньги, — ответила она, сделав соответствующий жест пальцами правой руки. — Кто-то делает большие деньги, кто-то и мелочью рад поживиться. — Она улыбнулась. — Так кто вы? Правозащитник?
— Не то чтобы… — ответил Аарон. — Просто я считаю, что надо по мере сил противостоять несправедливости.
В каком-то смысле так оно и было, пока это не грозило снижением его собственного уровня жизни, разумеется.
Аарон выдержал небольшую паузу, после чего перешел к более личным темам.
— Кажется, у вас трудные времена? — спросил он.
Она пожала плечами:
— Вообще-то, сейчас нет особого экономического спада, но…
— Расскажите это тем, у кого нет работы, — закончил за нее Аарон. — К тому же стало так трудно получить пособие, что многие даже и не пытаются.
Она бросила на него оценивающий взгляд.
— Так кто же вы такой? — спросила она. — Социальный работник?
Аарон рассмеялся:
— Нет, я редактор, работаю в газете. Меня зовут Аарон.
Она пожала протянутую ей руку. Ее рука была маленькой, но рукопожатие — крепким.
— А меня — Сюзи.
— Приятно познакомиться, Сюзи, — сказал Аарон. — Хотя, конечно, я предпочел бы, чтобы знакомство произошло при более счастливых обстоятельствах — для вас, я имею в виду.
— О, я справляюсь!
— Вы давно на улице?
— Достаточно давно, чтобы знать расценки.
— Вы о чем?
— Ну, вы же меня клеите, так ведь? Разве что немножко опасаетесь, вдруг я окажусь малолеткой.
Аарон замотал головой:
— Да нет, я вовсе не…
— Так вот, я не малолетка, — продолжала она, — но я не трахаюсь за деньги, или за что там еще вы хотели мне предложить.
— Вы меня с кем-то спутали. Наверное, кто-то сильно вас обидел, — сказал Аарон. — Я просто остановился поговорить, хотя, конечно, меня не может не занимать вопрос, как вы докатились до такой жизни. И мне правда это очень неприятно.
Она опять внимательно посмотрела на него:
— И вы не прикидываете сейчас, как бы залезть ко мне в трусы? Ну, для начала, конечно, предложить мне принять душ у вас дома, накормить, а потом уже переспать или чтобы я сделала вам минет.
Она его явно отшивала, но он сделал вид, что не замечает этого.
— Не буду врать, что такая мысль не приходила мне в голову, — сказал он, — в смысле, предложить вам помыться и поесть.
— Что ж, так бы и…
— Но я не собирался этого предлагать, — продолжал он, Не дав ей договорить, — потому что, как только эта мысль пришла мне в голову, я сразу понял, как вы можете расценить мое предложение, а я вовсе не хотел вас обидеть. Мне кажется, вам и так нелегко приходится, не хватало вам еще расстраиваться из-за моих намерений.
— Ага. Как будто…
— Я бы с удовольствием просто дал вам денег, — солгал он, — но у меня в данный момент в кармане ни цента. — Он улыбнулся. — Слишком потратился вчера и еще не успел дойти до банкомата.
Она покачала головой:
— Вы так искренне врете!
— Послушайте, — сказал Аарон, — я лучше пойду.
Но когда он уже повернулся, чтобы уйти, она удержала его за руку. Если бы она этого не сделала, он нашел бы другой предлог остаться.
— Итак, вы редактор, — сказала она, отпуская руку.
Он кивнул:
— Да. В «Дейли джорнал». Хотя обычно я занимаюсь рецензиями. Знаете, обзоры, отзывы и всякое такое. В общем, сам я книг не пишу.
— Стало быть, вы не старый хрен, у которого стоит только на уличных девчонок-малолеток?
— Послушайте, я не так уж стар!
Она кивнула:
— Да, пожалуй.
— Ну, я пойду, — сказал он. — Если в следующий раз, когда мы встретимся, у меня будут деньги, тогда…
— Подождите, — остановила она его. — Послушайте, может быть, это покажется вам грубым. Я уже отшила дюжину здоровенных парней за то время, пока ошиваюсь здесь на улице. Эти сучки — деловые женщины — на меня только фыркают.
Он кивнул, чтобы показать, что внимательно слушает.
— Дело в том, — продолжала она, — что я уже сто лет нормально не ела и прямо умираю как хочу принять душ. Я бы пошла с вами, но в последний раз, когда я попробовала кому-то поверить, мне чуть не порезала лицо одна лесбиянка, которая решила, будто я покушаюсь на ее сокровище. Так что…
Аарон выждал несколько секунд.
— Так вы отвечаете за себя? Вы действительно предлагаете мне просто помыться и поесть?