— И всё-таки жаль, что я не смогла прийти вовремя и остановить ее.
— Конечно жаль. Это естественно. Но ты не можешь казнить себя за ее поступок. Ты бы никогда не отвернулась от нее, если бы Кэти попросила о помощи.
— В каком-то смысле именно так я и сделала. Я больше не была с ней рядом. Я приезжала слишком редко. Она любила меня — безоговорочно, с первого момента нашего знакомства. Как же я могла уехать и оставить ее одну в городе?
— Никто не может прожить жизнь за другого человека, — покачал головой Джон.
— Но всё же...
— И ты не можешь предугадать чужие поступки, — продолжал он. — Ты видишь лишь то, что тебе открывают. Нельзя проникнуть в чужие мысли, ни у кого нет готового сценария, где всё расписано. Если Кэти что-то было нужно от тебя, она должна была сказать об этом.
Она так и сделала. Но только все ее мысли и желания содержались в книгах и дневнике, который она скрывала до самой смерти.
Но у Изабель уже не было сил сосредоточиться на этом. Она таяла на глазах и становилась всё тоньше. Почти прозрачной. Она выскользнула из объятий Джона и положила голову ему на колени, глядя снизу вверх на его лицо.
— Держись, — уговаривал ее Джон. — Представь, что тебя лечат, не сдавайся.
Изабель хотела кивнуть, но это оказалось ей не по силам.
— Если бы у меня был еще один шанс — не в отношении прошлого, а в отношении будущего, я бы всё изменила. Я бы больше не пряталась на острове. Я бы выполнила обещание, данное Кэти, и иллюстрировала ее книги. Я бы предоставила остров ньюменам — тем, кто захотел бы там жить, и сама часть года проводила бы там, но не стала бы скрываться от реального мира. И лучше относилась бы к своим друзьям.
Изабель помолчала, ощущая острое сожаление. Но не о самой себе, а о том, что потратила впустую столько времени.
— Ведь если я умру сейчас, — снова заговорила она, — лишь немногие будут по мне скучать. Я не стала частью жизни других людей. Года два назад умер Том Даунс, я была на его похоронах и помню, как много людей пришло с ним проститься. Тогда я подумала: доведись мне умереть, всех скорбящих можно было бы пересчитать по пальцам одной руки. — Изабель заглянула в глаза Джона. — Я не жалею себя. Мне просто больно, что моя жизнь стала такой, какая она есть.
— Я бы скучал по тебе. — Изабель печально улыбнулась:
— Несмотря на столько потерянных лет? — Джон кивнул.
— Скажи... ты и Барбара были любовниками?
— Нет. Мы были просто друзьями. Хорошими друзьями.
— Жаль, что мы не смогли остаться друзьями, — произнесла Изабель.
Она закрыла глаза. Джон сказал еще что-то, но она не сумела разобрать слов, она так быстро таяла, что стала почти невидимой.
«Кэти, я надеюсь, ты ждешь меня», — успела подумать она.
А потом исчезла.
XXII
Джон остался в одиночестве в студии Рашкина и грустно опустил голову. Руки, еще недавно гладившие волосы Изабель, бессильно опустились на колени. Он был совсем один, если не считать двух безжизненных тел. Изабель покинула сон и вернулась в реальный мир. Джон тоже чувствовал зов этого мира, но предпочел еще ненадолго задержаться во сне Изабель. Там, в реальной жизни, его никто не ждал.
Джон окинул взглядом прибитое к стене тело, потом обернулся к тому Рашкину, которого застрелил сам. Кто из них ньюмен, кто создатель? В конце концов, он сам сказал Изабель, что это не имеет значения. Чудовище мертво, и это главное.
Слишком многим пришлось умереть. Рашкин убивал ньюменов Изабель. Сам Джон охотился за созданиями Рашкина. Как получилось, что его жизнь превратилась в бесконечную погоню? Джон вздохнул. Он знал ответ.
Всё началось с нападения на подругу Изабель, Рашель. Джон выследил ее обидчиков, желая только узнать, почему они решились на подобное преступление. Они только посмеялись в ответ. А потом один из подонков посоветовал ему убираться в резервацию и не совать нос в чужие дела, иначе они навсегда заткнут ему рот.
Они не знали, с кем имеют дело. Им было не по силам справиться с ним. Джон не собирался их убивать, но когда это случилось, он успокоил себя мыслью, что негодяи понесли справедливое наказание.
Но это было только начало. Тогда Джон поклялся себе, что никогда не станет убивать людей, а посвятит свою жизнь защите ньюменов Изабель. Но в ту ночь, когда сгорел дом на острове, а вместе с ним в пламени пожара погибли десятки невинных созданий, он объявил войну Рашкину. Джон выслеживал и уничтожал его ньюменов до тех пор, пока Рашкин не убрался из страны. Он добился своей цели. На этом война должна была закончиться. Но Рашкин вернулся со своими немногочисленными помощниками, и убийства возобновились.
— Ну теперь-то всё кончено? — спросил Джон, обращаясь к мертвому телу.
Чудовище погибло. Неважно, кем оно было — создателем или ньюменом, всё кончено. Но застывший взгляд одного из тел был направлен прямо на Джона, он выражал неприкрытую насмешку.
«Ты победил», — говорили мертвые глаза, но это означало и то, что Джон снова всё потерял.
Он закрыл глаза и представил себе лицо Изабель, стараясь избавиться от страшных воспоминаний о бесконечных убийствах, о двух трупах в разгромленной мастерской. Джон мысленно повторил слова, которые сказал Изабель, но она не смогла их услышать.
Мы всегда были друзьями, Иззи. Никто не сможет разрушить нашей дружбы, даже ты сама.
Но между ними всё еще лежала его ложь. Правда — его единственное богатство, но даже одна ложь способна превратить его в прах подозрений. А он обманывал не один раз. Каждый раз, когда расспросы Изабель становились слишком настойчивыми, когда не помогала смена темы разговора, он прибегал к обману. Он не убивал обидчиков Рашель. Он жил в Ньюфорде с теткой. Она не доверяла белым девушкам. Одна ложь легко переходила в следующую.
Если бы его спросили, о чем он сожалеет больше всего, Джон назвал бы обман. Обман и гордость, которая удерживала его вдали от Изабель, не позволяла подойти к ней, когда Изабель так нуждалась в его поддержке, когда он мог предотвратить многие несчастья. Если бы он был там в страшную ночь пожара...
Вспомнились слова Рашкина, произнесенные незадолго до смерти: Всё имеет свою цену.
Джон наконец-то сдержал клятву, данную много лет назад, в ту ночь, когда пламя на острове Рен убило его братьев и сестер. Он положил конец угрозам Рашкина. Но он снова лишился Изабель.
Джон открыл глаза и посмотрел на труп.
— Ты прав, — горько произнес он. — Я победил.
Рашкин мертв. Ньюменам Изабель ничто не угрожает. Но разделить радость победы он может только с пылью и пеплом воспоминаний.
Джон позволил унестись остаткам сна и вернулся в опустевший мир, куда вызвала его Изабель много лет назад.