— Я знаю, Алан. Я бы никогда в это не поверила. — Он обнял ее за плечи и очень крепко прижал к себе, но Мариса не возражала.
Выходя из кабинета лейтенанта полиции, Алан решил, что самое страшное позади. Но сейчас, стоя на ступеньках участка, он заметил их, напоминавших стаю стервятников. Репортеры. Микрофоны. Фотоаппараты. Камеры прямой трансляции в студию.
— Мистер Грант, разрешите задать вопрос?
— По какой причине вы оказались в полиции?
— Как вы относитесь к тому, что Маргарет Малли выбыла из игры?
— Вы не передумали выпускать этот сборник? — Как ни странно, в этот момент Алан задумался только о реакции зрителей вечернего выпуска новостей на то, что его засняли в обнимку с Марисой Баннинг, замужней женщиной. Как отнесется к этому Джордж? А Изабель? Да пусть думают что хотят, решил он. Его это не беспокоит.
— Без комментариев, — твердил он, пробираясь сквозь толпу, пока ему наконец не удалось остановить такси и сесть в машину вслед за Марисой.
VI
"Никто не способен бегать так быстро, как я, — размышляла Козетта, покидая здание Детского фонда. — Никто на свете. Может, причина в том, что в их груди бьется красная птица и замедляет движение? Люди вроде Изабель или ее новой подруги Роланды никогда не испытывали потребности бежать, танцевать, прыгать или просто вертеться на одном месте только ради удовольствия. Ведь тело может издавать прекрасную музыку, а они этим не пользуются. Хлопанье в ладоши, стук подошв по деревянному полу, свист ветра. Или тип-таппа-таппа-тип Пэддиджека, играющего деревянными пальцами на своем теле".
Козетта замедлила свой стремительный бег, чтобы обдумать эту мысль. Одним прыжком она взобралась на невысокую стену и стала наблюдать за потоком прохожих. Стоит такой отличный день, но почти ни на одном лице нет улыбки. Может, обладание красной птицей отнимает так много сил, что на веселье ничего не остается? Может, люди настолько устают, что даже не замечают великолепия осеннего солнца, заслуживающего не только улыбки, но даже смеха или танца в честь такой красоты?
А сны? Интересно, их надо обдумывать заранее или они приходят сами? А сколько энергии требуется на них?
Но быть настоящей гораздо важнее. Пусть Розалинда утверждает, что они и так настоящие; хочется, чтобы каждый, с кем ты сталкиваешься, обращал на тебя внимание, чтобы все признавали присутствие красной птицы в твоем теле. Большинство людей замечало Козетту только тогда, когда она сама этого хотела. В остальных случаях она оставалась мимолетным движением где-то на границе зрения, дрожью листвы под легким ветерком.
Иногда ей нравилось появляться из ниоткуда посреди толпы и ловить на себе ошеломленные взгляды. Как несколько минут назад в доме Роланды, где висела картина, впустившая ее в этот мир. Это было забавно. Козетте достаточно было подумать о своем желании, и она мгновенно оказывалась перед своей картиной. Обычно она старалась, чтобы при этом никого не было — Розалинда всегда настаивала на осторожности, так что приходилось выбирать момент для перемещения. Но не всегда. Козетта не опасалась за сохранность портрета, но ей нравилось переноситься с острова в город, после медленно возвращаться назад, тайно заглядывая в дома, прислушиваясь к разговорам людей, которые могли видеть сны, появляться и пропадать из виду, а потом наблюдать за их недоумением.
Но иногда Козетта часами простаивала перед своим портретом, гадая, откроются ли врата перехода в обратную сторону. Можно ли вернуться в тот мир, откуда она пришла? Никто этого не знал. Ни Розалинда, ни Пэддиджек, ни Энни Нин. Ни Серьезный Джон, который был самым умным из всех, возможно даже умнее Розалинды, и уж наверняка серьезнее. Никто не знал, и никто не хотел попробовать. Не осмеливался. А вдруг случится что-нибудь ужасное и зачем рисковать, если можно остаться здесь?
Но любопытство не унималось и снова заставляло Козетту задавать одни и те же вопросы. На что это было похоже? Почему они не помнят, откуда пришли? И каждый раз на ум ей приходил один и тот же ответ: потому, что там было плохо. Козетта находила в этом ответе определенный смысл. Никто не любит вспоминать о плохом. Она сама старалась не помнить о неприятностях. Козетта научилась забывать у Изабель в тот день, когда увидела погибшую девушку. И когда случился пожар...
Козетта вздрогнула и обхватила себя руками. Нет, нет, нет. Этого никогда не было. Но к сожалению, пожар всё-таки был, и все умерли. Почти все. Умерли и исчезли без следа. Вот только куда? Когда умирают люди с красной птицей в груди, она поднимает их высоко в небо и переносит в другое место, еще более прекрасное. Но если ты не настоящий, то просто исчезаешь и после тебя ничего не остается. Совсем ничего.
Козетта продолжала рассматривать прохожих, но ни один из них не обращал на нее ни малейшего внимания. Она не сконцентрировалась на своем желании быть увиденной, и люди ее не замечали. Потому что она не настоящая.
«Не грусти, — сказала себе Козетта. — Вот увидишь, всё изменится».
Изабель нарисует для нее волшебную фею, добрые поступки сделают свое дело, и в один прекрасный день она станет настоящей, как и обещала Роланда.
Эта мысль развеселила Козетту. Она постучала пятками по стене и стала думать о том, какие хорошие поступки ей следует совершить. Розалинда, должно быть, знает. И Серьезный Джон тоже. Но не хочется их расспрашивать. Надо всё сделать самой и доказать, что она, Козетта, тоже может быть умной и рассудительной. Козетта представила себе изумленные взгляды своих друзей, когда они узнают, что в ее груди уже бьется красная птица, и радостно улыбнулась. Они будут разглядывать ее и удивляться, что в ней течет кровь, а по ночам приходят сны. А потом она расскажет, как стала настоящей, и тогда все заметят, какая она умная, даже Серьезный Джон...
Неприятное покалывание в затылке отвлекло Козетту от заветной мечты. Кто-то наблюдал за ней. Это невозможно, ведь она не хотела, чтобы ее видели. Но странное ощущение не проходило. Козетта приняла скучающий вид, что далось ей нелегко, и осмотрела из конца в конец всю улицу. Как только она увидела на противоположной стороне прислонившуюся к двери магазина девушку, Козетта удивилась, почему не заметила ее с самого начала. Фигура в дверях больше напоминала вырезанный из бумаги силуэт, чем живого человека: алебастровая кожа, короткие черные волосы, такие же черные глаза, черная помада на губах. И одежда вся черная — кожаный жилет, джинсы с прорехой на колене, мотоциклетные ботинки. Больше никаких цветов.
«Как же она может за мной наблюдать, когда я предпочитаю оставаться невидимой?» — спросила себя Козетта. Но ответ был ясен с самого начала: черно-белая девушка пересекла черту, так же как и Козетта. Кто-то вызвал ее, но кто? Это не Изабель. Козетта могла подумать только об одном человеке, способном на такое волшебство, но о нем она предпочитала не думать никогда.
В это время девушка улыбнулась, но в ее улыбке не было ничего приятного, скорее она напоминала оскал хищника — голодный и жадный. Заметив, что Козетта ее видит, черно-белая девушка медленно провела пальцем поперек горла. Потом она оттолкнулась от двери и пошла по улице.