Позднее мы узнали, что одновременно с нами по Верхнему Фоксвиллю бродили репортеры, надеялись найти что-нибудь для продолжения той статьи из «Дейли джорнал», но сфотографировать бигфута не удалось никому, кроме меня, а мой снимок запрятан глубоко в моей памяти, откуда я его достаю, когда мне грустно и хочется вспомнить что-нибудь приятное.
Вообще если подумать, абсурд полный — по городу, едва прикрытый мешковатым пальто и старой мятой шляпой с обвисшими полями, разгуливает бигфут, — но мне почему-то нравится. Может, он тоже пытается понять, кто он такой и где его место. А может, просто пошутить хотел, как и мы. Или он действительно всего лишь обыкновенный волосатый muchacho, которому податься некуда, вот он и перебивается в Катакомбах. Не знаю. Но иногда я думаю о нем и улыбаюсь.
Ну и Польша.
Дорога к цели — не препятствие; она ее часть.
Цыганская поговорка
В пятницу моросило весь вечер, и когда Лорио Манн вышла из клуба, Йор-стрит встретила ее влажным блеском. Переложив футляр с гитарой из руки в руку, она бросила хмурый взгляд на свои кеды. Сзади хлопнула дверь, и на тротуар рядом с Лорио шагнул Терри Диксон, басист.
— Что у тебя? — спросил он.
Девушка приподняла ногу — в подошве кеда красовалась дыра.
— Идти мокро.
— Может, тебя подвезти? Мы с Джейн встречаемся в «Фанате», так что подбросим тебя до дому, если подождешь.
— Да нет, не надо. Не тянет меня сегодня в компанию.
— Что так? Вечер вроде прошел нормально. Народу было полно.
— А толку? Они ведь все равно не слушали.
— Зато танцевали. На тебя прямо не угодишь. Раньше ты, помнится, жаловалась, что все сидят как приклеенные.
— Да помню я, помню. Мне нравится, когда люди танцуют. Только...
Терри положил руку ей на плечо. Приложив палец к губам, он кивком показал на двух женщин, которые вышли из клуба следом за ними. Одна тихонько мурлыкала припев последней песни:
Не пялься, милый мальчик,
И рук не распускай,
Купи себе журнальчик
И дома полистай.
— Ну ладно, кто-то слушает, — сказала Лорио, когда женщины прошли мимо. — И все равно, когда я пошла по залу собирать деньги, Скользкий Тед...
— Скользкий Тип...
По губам Лорио скользнула улыбка.
— Так вот, он заявил, что если я пойду с ним и его дружками, которым, кавычки открываются, «понравилось, как я трясу сиськами», кавычки закрываются, то заработаю пару лишних баксов. Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Давненько я не проламывал ему башку, вот о чем мне это говорит.
— Нет, это говорит о том, что люди, до которых мы пытаемся докричаться, нас просто не слушают.
— Может, надо кричать громче?
— Ну да, конечно. — Лорио покачала головой. — Ладно, пока. Джейн привет передавай. Может, как-нибудь в другой раз посидим вместе.
Терри ушел, Лорио поглядела ему вслед, потом повернулась и зашагала в сторону Стэнтон-стрит. Может, и правда зря она жалуется. В конце концов, дела их группы «Без монахинь», похоже, идут на лад. Публика на концерты ходит, в «Городе» про них статью напечатали, целых два абзаца, да еще с разбором текстов и музыки, а не просто заметку из двух строк, как в «Ньюфорд стар», где их обозвали постпанковскими крикунами.
Не то чтобы песни о правах женщин, голубых и людей вообще вышли из моды, с этим-то как раз все в порядке, но именно те, кого все это напрямую касается, чаще всех спрашивают: «А не тесновато вам в таких узких рамках?», вот что странно. Ну да ладно, их заметили, и это главное, больше того, заметили, что они пытаются сказать что-то серьезное. И пусть этот парень, Среднестатистический Слушатель, хоть челюсть себе от скуки вывихнет, они все равно будут бить в одну точку, ведь именно до него они хотят достучаться. Но как? Концерт устроить бы где-нибудь на стадионе, чтобы народу пришло побольше. Может, и правда, чем больше людей их услышит, тем лучше...
Вдруг она запнулась на полушаге: из переулка, мимо которого она проходила, донесся стон. Пока она стояла, вглядываясь в темноту, звук повторился. Ну точно, стонет кто-то. Лорио посмотрела сначала в один конец улицы, потом в другой, но Йор-стрит была пуста.
— Эй! — позвала она тихонько. — Есть здесь кто-нибудь?
Глаза сверкнули в темноте — дрожащая вспышка, как бывает, когда фары проезжающего автомобиля осветят на миг прячущуюся в подворотне кошку, — и тут же погасли. Животное. Но стон, который она слышала, был явно человеческий.
— Эй!
Лорио судорожно сглотнула и бочком вошла в переулок, прижимая к себе футляр с гитарой. Чтобы освоиться в темноте, оказалось достаточно нескольких шагов.
«Что я здесь делаю? Совсем спятила!» Снова раздался стон, и тут Лорио заметила, что на куче отбросов лежит, скрючившись, какой-то человек; по крайней мере, сначала она приняла его за человека.
— О Господи. — Забыв о страхе, она кинулась к нему. — С тобой все в порядке?
Положив футляр с инструментом на землю, она присела на корточки, протянула руку и почувствовала, как ее пальцы зарылись в мех. Под ним шевельнулись мышцы — не слишком отчетливо, но вполне достаточно, чтобы она поняла: это не шуба. Девушка отдернула руку и увидела прямо перед собой широкое плоское лицо.
Она застыла на месте. «Орангутанг», — была ее первая мысль. Тяжелые черты и впрямь напоминали большую обезьяну: близко посаженные глаза, широкий лоб, мощные надбровные дуги, выступающая вперед нижняя челюсть. И все это в обрамлении рыжеватого меха, такого же, как на всем теле.
«Это же костюм», — была вторая мысль. Нет, слишком уж натуральный. Девушка попятилась.
— Помоги... мне...
Так, спокойно, тебе просто показалось.
— Если они опять меня... выследят... то... убьют...
Встреченный ею взгляд был мутен от боли, но он явно принадлежал не животному. В его глубине, за пеленой страдания, чувствовался разум. Но и на человека в маскарадном костюме это существо тоже не походило.
— Кто тебя... выследит? — спросила она наконец.
И тут впервые с начала их странного разговора незнакомец словно увидел ее по-настоящему.
— Ты... ты же цыганка, — выдохнул он. — Sari shan, Romani chi.
Не веря своим ушам, Лорио уставилась на него.
— Да во мне всего-то несколько капель цыганской крови, — ответила она после долгой паузы. — И языка я не знаю.
И все же она сразу узнала знакомые звуки, и даже слова некоторые вспомнила. В последний раз с ней говорил на романи ее дядька Палько, но это было давным-давно.