Вздохнув, Джейни покосилась на Дедушку, который, сидя в кресле у камина, украдкой наблюдал за ней.
— Феликс мне не верит, да? — спросила она.
— Согласись, золотко мое, это туманная история.
— Так странно видеть его снова: с одной стороны, мы словно и не расставались, а с другой — между нами как будто пропасть пролегла.
Джейни сосредоточенно тянула за распустившуюся ниточку на своей юбке и пристально смотрела на нее, хотя думала совсем о другом. Потом она снова повернулась к Дедушке:
— Ты веришь во второй шанс?
— Это зависит от обстоятельств, — ответил он. — В мое время молодые люди не изводили себя подобными мыслями. Они просто жили, деля невзгоды пополам. Я не говорю, что это правильно, — бывает, мужчина и женщина и впрямь не подходят друг другу, и тут уж ничего не поделаешь. Однако в большинстве случаев все улаживалось как-то само собой.
— Но что, по-твоему, ждет нас с Феликсом?
— А по-твоему?
— Сложно сказать — у меня все мысли перепутались.
— Значит, для начала, моя ласточка, тебе нужно навести порядок в собственной голове.
— Пожалуй. Дедушка кивнул:
— Конечно, это трудно, но ты должна понять, что нужно тебе - в противном случае вы с Феликсом окончательно разобьете друг другу сердца.
— Но как мне убедить его в том, что я не имею никакого отношения к этому глупому письму?
— А ты не находишь, что оно не такое уж и глупое? — спросил вдруг Дедушка. — В конце концов, оно вернуло тебе Феликса.
Джейни внимательно посмотрела на деда:
— Это ведь не ты написал его?
Старик рассмеялся:
— Конечно нет, мой цветик. Я давно уже научился не совать свой нос в чужие дела и уж тем более не стал бы вмешиваться в твои.
— Тогда кто мог это сделать?
— Не мучай себя вопросами, на которые пока все равно нет ответов. Подумай лучше о Феликсе. Не забывай: он не пробудет здесь долго.
— Но он мне не верит!
— Дай ему время.
Джейни вздохнула:
— Как же я могу дать ему время, если он не пробудет здесь долго?
Дедушка поднялся из кресла:
— Вот поэтому я и не люблю вмешиваться, особенно когда дело касается влюбленных: им что ни скажешь — все не так.
— Прости. Я не хотела…
— Ничего, милая. Твой старый дед все прекрасно понимает. А сейчас мне пора спать. Ты еще посидишь тут?
Джейни покачала головой.
Дедушка взял с подлокотника кресла «Маленькую страну» и положил ее девушке на колени.
— Не бросай книгу где попало, — напомнил он.
— Не буду. Спокойной ночи, дедуля.
— Спокойной ночи, дорогая. Утром ты на все посмотришь другими глазами.
— Я бы предпочла другие мозги, — пробормотала Джейни, но Дедушка уже не расслышал ее слов.
«Или даже другое сердце, — добавила про себя Джейни. — Ох, ну почему жизнь такая сложная?»
Помедлив немного, она собрала свои инструменты, выключила свет и направилась к себе в комнату.
Перед коттеджем был небольшой дворик, именно там несколько часов назад Феликс столкнулся с грабителем. Низкая каменная стена с коваными железными воротцами отгораживала дворик от дороги. По обеим сторонам этой стены висели ящики с цветами, однако главным ее украшением оставался Джейбс, Дедушкин черно-бело-рыжий кот, сидевший на ней с утра до вечера.
От крыльца мощеная дорожка вела направо через арку в дворик поменьше. Напротив арки располагался вход в подвал, заставленный морозильниками с Дедушкиной рыбой, а справа была узкая лесенка, ведущая к комнатам Джейни.
Их у нее было две.
В первой комнате, так называемой гостиной, было два окна: одно выходило во двор, другое — в крошечный садик с зелеными лужайками, окруженными кустами черной смородины. В этой комнате Джейни занималась музыкой. Она оклеила ее стены афишами, среди которых была и ее любимая с Корнуэльского фестиваля фольклорной музыки 1986 года в Уэйдбридже, где имя Джейни впервые напечатали крупно (до этого оно терялось в общих списках или не печаталось вовсе, попадая в категорию «и другие»). Тут же висели две картины Бернарда Эванса из Ньюлина — с изображением гавани Маусхола и рыболовецкого люггера [17] .
Обстановка комнаты состояла из двух деревянных стульев с прямыми спинками (Джейни не могла играть, сидя на диване или в кресле), потрепанного дивана с заплатками из старых платьев, небольшой плиты с чайниками для кипятка и заварки, комода со стереомагнитофоном и множеством кассет и книжного шкафа, набитого главным образом нотами. И конечно же, здесь было полно инструментов. Две скрипки и мандолина висели на стене, а под ними, прямо на полу, приютилась первая волынка Джейни, уложенная в футляр. Вистлы, свирели, запасные чантеры были разбросаны на низком столике перед диваном, а на самом диване лежал бойран [18]
Вторая комната служила Джейни спальней. В углу помещалась душевая кабинка, которую Дедушка, заботясь об удобстве внучки, установил пару лет назад. Помимо нее в комнате были кровать, старый деревянный шкаф с одеждой Джейни (в основном той, из которой она давно уже выросла, но все никак не решалась выбросить), комод и книжный шкаф, вмещавший гораздо больше книг, чем было рассчитано. Единственное в этой комнате окно выходило во внутренний двор.
Оставив инструменты в гостиной, Джейни вошла в спальню. Погруженная в свои мысли, она медленно разделась, опустилась на кровать и, закутавшись в одеяло, крепко прижала к груди роман Данторна.
Дедушка пообещал, что утром она посмотрит на все другими глазами. Конечно, это будет замечательно, но как отогнать тяжелые мысли сейчас?
Джейни долго лежала неподвижно, слушая завывания ветра и барабанную дробь дождя, а затем открыла «Маленькую страну» и позволила Данторну умчать себя прочь от всех своих тревог. Она не заметила, как уснула, и книга выпала у нее из рук.
Я не боюсь умирать. Просто мне не хотелось бы при этом присутствовать.
Приписывается Вуди Аллену
Никогда еще Джоди не теряла сознание. В книге, называемой историей ее жизни, она представляла себя смелой и решительной героиней, способной на отважный поступок, и уж меньше всего на свете ей хотелось походить на пустоголовую куклу, падающую в обморок от страха.
И все-таки она потеряла сознание.