Али шагнула к нему, и он снова переменился. Теперь развилки оленьих рогов сменились изгибами мощных рогов барана. Плащ упал в траву и стал лиственным ковром, и он ступил на него козлиными копытами. Мускулистая, поросшая волосами грудь, треугольное лицо, сходящееся книзу в пучок острой бородки.
Пан — узнала Али. Ей хотелось позвать его по имени, но мышцы застыли, горло сжалось. Музыка падала и взлетала ввысь. Девочка сделала второй шаг, третий — все ближе к чудесному явлению. И тут ей послышался новый звук — далёкий, но быстро приближавшийся. Лай охотящейся своры или волчий вой? Она вспомнила слова Льюиса о погоне и встряхнула головой. Они его не получат. Такого — не получат.
Шум охоты звучал теперь громко, прорезал мелодию. Остановились и другие танцоры. Образ человека-козла стал размываться по краям. Вот он снова человек-олень, совсем олень. Вот ударил в землю твёрдым копытом — взлетели обрывки травы, комья земли. Лай все громче…
— Н-нет, — сказала Али.
Она хотела повернуться им навстречу. Остановить. Дать тайне время скрыться. И тут рядом с ней возникла знакомая фигурка: обвисшая шляпа на спутанных кудряшках, белые зубки, сверкнувшие в усмешке.
— Пошли! — воскликнула Малли, хватая Али за руку.
— Нет, — отбивалась Али. — Охота…
— Охота пусть провалится, — сказала ей Малли. — Сегодня мы пьём свет луны.
Они уже стояли прямо перед оленем. Малли обхватила девочку за пояс и с криком «Али-оп!» закинула ему на спину. Али обхватила тёплую шею. Что за сила у этой дикарки! И что она творит? А Малли уже взлетела на спину оленю, уселась позади, сжав коленками широкие бока, обняла Али.
— Беги! — крикнула она оленю. — Покажем им ночь, какой они ещё не видали! Пусть побегают за нами до могилы и за ней!
Она ударила пятками по оленьим бокам, и олень прыгнул вверх, перелетел через головы людей, прогарцевал на прямых ногах перед Валенти, Банноном и Льюисом и повернул назад к камню. Охота была уже рядом, они уже слышали глухое рычанье. Олень прыгнул к камню. Валенти, спотыкаясь, пробежал два-три шага за ним, но подвела нога, и он упал лицом в землю. Он ещё видел, как олень поднялся на воздух вместе с цепляющимися за него и друг за друга всадницами — и исчез.
Тони моргнул. На миг ему почудилось, будто он скрылся прямо в камне, но, конечно же, этого быть не могло. Он растворился в лесу за камнем. Но почему не слышно шороха кустов? И Али… Он унёс Али!
Банной был рядом, помогал подняться на ноги. Тони стряхнул его руку, уставился туда, где скрылся олень. С Али. О господи, что он скажет Френки?!
— Давай… — начал Банной, и тут поляну заполнили тёмные тени. Охота.
Танцоры метнулись за деревья, к остальным деревенским. Томми попятился, прижался спиной к шершавому камню. Его пёс, Гаффа, рыча, жался к его ногам. Тростниковая флейта зажата в повисшей руке, лицо снова пустое, погасшее. Томми неподвижными глазами смотрел на двоих мужчин и обступившие их призраки.
Тени были собаками… стали людьми, в плащах, под капюшонами, снова животными. Они носились по кругу, мельтешили, рычали. Одна, ощерившись, метнулась к Валенти, и тогда он выхватил пистолет, сдвинул предохранитель и выстрелил в упор в оскаленную морду.
Прогремел выстрел. Зверь, в которого целил Валенти, казалось, остался невредим и все же попятился вместе с остальной стаей. Валенти прицелился в самого крупного, но Баннон тронул его за локоть:
— Не надо. Они уходят.
Все так же молча стая обтекла двоих и бросилась к камню. Псы разделились на два потока, обходя глыбу справа и слева. Только когда последний из них скрылся за деревьями, снова послышался вой погони.
— О господи, — повторил Валенти. Пистолет чуть не выпал у него из руки. Он опёрся на плечо Баннона. — Он её забрал, — сказал Тони. — Унёс Али. Ради бога, что делать?
Баннон обернулся, вглядываясь в темноту под деревом, где они оставили Льюиса. Старик вышел из тени и медленно двинулся к ним.
— Ты! — выкрикнул Тони, поднимая пистолет.
— Этим не поможешь, — остановил его Баннон.
Валенти взглянул на оружие. Поставил на место предохранитель и убрал пистолет в карман.
— Куда он её унёс?
— Не знаю, — ответил Льюис. — Такого никогда ещё не бывало.
— Здорово. — Валенти обвёл глазами деревенских, понемногу подтягивавшихся к ним. Все они казались испуганными. Он повернулся к Томми. Мальчик так и стоял у камня, с флейтой в руке. — А флейта? — спросил Валенти. — Нельзя ли музыкой заставить оленя вернуться?
— Мы не приказываем ему, — отозвался Льюис. — Мы его просто почитаем.
— Понятно. Но ведь флейта вызывает его, разве не так?
— Иногда он является. Чаще — нет. Но никогда не приходит дважды в одну ночь.
— Иисусе! — вскрикнул Валенти, — Так что же нам делать?
Баннон нагнулся, поднял с земли трость и подал ему.
— Мы её найдём, — сказал он.
— Каким образом? Господи, что я скажу её маме?
— Послушай, Тони, мы…
— Это та дикарка, — твердил Валенти. — Это она схватила Али. Она и заплатит, если с ней что-нибудь случится. — Он повернулся к кругу жителей деревни. — Это и вас всех касается, слышите? Если с ней что-нибудь случится, вы все заплатите.
— Прошу вас, — заговорил Льюис. — Мы не желаем ей зла. Такого никогда…
— … Ещё не случалось, — договорил за него Валенти. — Знаю, слышал. Ну, и второй раз такого не случится, capitol . Этот ваш БаБай — ваш оборотень — никогда больше не украдёт ребёнка, если только я смогу ему помешать.
Валенти кинулся к камню, но Баннон поймал его за руку.
— Что ты задумал? — спросил он. — Гоняться за ним?
— Можешь предложить что-нибудь лучше?
— Насколько я понимаю, у нас две возможности. Или ждём здесь, пока она вернётся, или возвращаемся к тебе. Если Али выберется, бьюсь об заклад, она бросится к твоему дому. А если мы начнём как сумасшедшие гоняться по лесу, так только без толку растеряемся сами.
— Да-да… А если она упала? Если разбилась, лежит где-то?
— Не могу поверить, что с Али случилось что-то плохое, — отозвался Баннон. — Пока она с оленем, ей ничего не грозит. Разве ты ничего не почувствовал, когда он появился?
— Я останусь здесь хоть на всю ночь, — предложил Льюис, — и если она вернётся, приведу к вам.
— Вы сами измазаны в этом дерьме, — проговорил Валенти, — если бы не вы, мы…
— Брось, Тони, не сходи с ума. Никто здесь не хочет Али зла. Подумай минутку, и сам поймёшь.
Валенти не успел ответить. Его остановили звуки флейты. Не призыв, не праздничный напев — отрывистые грустные ноты, не складывавшиеся в мелодию. Но их хватило, чтобы напомнить Валенти о том чувстве, которое вызывала в нем настоящая музыка. Достаточно, чтобы притупить острие страха за Али. Когда флейта смолкла, Валенти повернулся к Томми, но в глазах мальчика была пустота. Никого нет дома, подумалось Валенти. Он глубоко вздохнул.