Хедли смеется:
— Наверное, для малявок они весьма опасны, но мы, Стоурны, отличаемся тем, что умеем разговаривать с ними. Скорее всего, Крысолов — это не слишком правильное прозвище. Мы на самом деле не отлавливаем их, а поступаем следующим образом. Мы отправляемся в то место, где их разводится слишком много и где они уже мешают жить всем остальным, и уговариваем их переселиться куда-нибудь еще. Так что никакой злости и насилия в моей работе почти и нет.
— Значит, ты их не убиваешь?
— Боже, конечно, нет! Зачем бы мне понадобилось это?
Я только пожимаю плечами:
— Не знаю. По-моему, только так и поступают с паразитами и вредителями.
Мне вспоминается, что именно уничтожение грозит всяким там клопам, тараканам и мышам, если они вздумают поселиться в доме у верзилы.
— Я не стал бы называть их так, — задумчиво произносит Хедли. — Крысы — такие же существа, как и все остальные. У них своя история и язык, семьи и племена, свои традиции.
— Наверное, если ты являешься для них объектом поедания, они ведут себя с тобой по-другому.
— С ними просто нужно найти общий язык. И в этом случае тебя обязательно оставят в покое. Кстати, это правило действует и с настоящими хищниками.
— Ты хочешь сказать, что можно договориться даже с ястребами, совами и кошками?
Хедли вздыхает:
— Вряд ли. Но только потому, что они прирожденные охотники. Они не выживут, если начнут питаться хлебом и овощами, как это делаем мы. Когда они охотятся и убивают, с их точки зрения, они не проявляют никакой жестокости.
— Что ж, мне сразу стало легче, как только я об этом узнала!
Он смеется.
— Ты там уже закончила? — интересуется гном, потому что он сам уже успел подмести свою половину павильона и ссыпать мусор в специальный бак.
— Похоже, что да.
Что ж, с уборкой, кажется, все. Но тут я вспоминаю еще кое о чем. Я сую руку в карман и извлекаю оттуда монетку, которую вручила мне Мина. Я протягиваю ее на ладони гному.
— Что это у тебя? — спрашивает Хедли.
— Волшебная монетка. Ее дала мне Мина. Если не ошибаюсь, это тебе за помощь. Она сказала, что я почувствую тот момент, когда будет нужно ее отдать. Ты был ко мне очень внимателен, позволил помогать тебе с торговлей и ничего не просил взамен. Я думаю, что монета должна по праву принадлежать тебе.
— Ты говоришь, что Мина дала ее тебе специально для того, чтобы ты обменяла ее на мою помощь?
Я киваю, но гном, похоже, не торопится брать монетку из моих рук.
— Что-нибудь не так? — настораживаюсь я.
— А ты знаешь, откуда вообще взялась эта монетка? — интересуется он.
— Я же говорю: мне ее вручила Мина.
— Я понимаю. А перед тем где она была? — подсказывает гном.
Я отрицательно качаю головой:
— Об этом она мне ничего не говорила.
— Ее достали из колодца желаний, — говорит он, и ноздри у него начинают раздуваться, как будто он чует запах монетки, лежащей у меня на ладони. — С самого дна колодца. Это очень старая монета, и она может исполнить любое желание, даже самое сложное.
— Желание? Как в волшебных сказках?
Он кивает.
Я снова робко протягиваю к нему руку:
— Так ты что же, не хочешь ее брать?
Он долгое время молчит; потом начинает:
— Ты и так сделала достаточно. Ты очень здорово сегодня меня выручила. Не кажется ли тебе, что своим собственным трудом ты и так уже заслужила помощь?
— Это было совсем несложно, — пожимаю я плечами. — Мне понравилась такая работа.
Между прочим, ее и работой-то не назовешь. Вот то, что мне приходилось делать дома по хозяйству, — это действительно работа, даже тяжкий труд, я бы сказала. А здесь все происходило совсем по-другому.
— Эго прекрасный аргумент, — кивает Хедли, — еще раз доказывающий, что работу нужно искать себе по душе. Занимайся только тем, чем тебе приятно заниматься.
— Ну, ты понял, что я хотела сказать.
— Конечно. И повторю: ты сделала для меня вполне достаточно. А вот если ты отдашь мне эту монетку, я буду в долгу у тебя, причем в таком, с которым, возможно, никогда и не смогу полностью рассчитаться.
Я внимательно смотрю на монетку. Если она стоит так много, почему Мина отдала ее мне?
— Может быть, ты будешь должен не столько мне, сколько Мине, — высказываю я свое предположение. — В этом все дело?
— Не совсем. Мина уже должна мне кое-что, хотя в этом я с ней не согласен. Но она считает именно так. Могу только добавить, что при помощи этой монетки она пытается отплатить мне свой воображаемый долг.
— Все это так сложно и запутанно, что я ничего не поняла, — признаюсь я.
— Охотно верю тебе.
— Значит, ты хочешь сказать, что долга не было, а теперь она пытается тебя обмануть и на самом деле сделать так, чтобы теперь ты стал ей обязан, да?
— Нет, не думаю, но все может закончиться именно так.
— Ничего не понимаю! Давай рассуждать вот как. Желание — это всего лишь желание и ничего больше. Верно?
Но он качает головой:
— Ты ведь читала много сказок, в которых исполнение желания приводит совсем к иным последствиям. Загадывать его нужно очень аккуратно, а то хлопот не оберешься. Знаешь, как все это происходит?
— Ну конечно. Это я помню хорошо. Бывает, например, что рыбак ловит рыбку и бросает ее обратно в море. И тут выясняется, что рыбка была волшебная, а за свое спасение она готова выполнить целых три желания этого рыбака. Ты это имел в виду?
— Вот именно. Сначала он оказывает ей услугу, а желания даны для того, чтобы рыбка расплатилась с ним. Но если она сначала выполнит твое желание, а ты ей еще ничего хорошего сделать не успел, куда это все может завести?
— Ну… в этом случае я буду обязана этой рыбке. То есть теперь я у нее считаюсь в долгу, так?
Он кивает.
— Но почему это так уж плохо? — недоумеваю я.
— Лично я очень ценю свободу, — заявляет Хедли. — И я не хочу, чтобы надо мной постоянно висел подобный долг. Мне это не нужно.
— Теперь, кажется, понятно, — киваю я. — Ты считаешь, что Мина попросит тебя сделать для нее нечто такое, что тебе будет не слишком приятно?
— Совсем не обязательно. Но этого точно никто не знает, верно? Я, разумеется, ни о ком ничего плохого говорить не собираюсь, но всем известно, что быть в долгу у волшебницы — дело никудышное. И лучше до этого не доводить. Это прописная истина. Надо быть осторожнее, иначе все очень плохо кончится.
— Но Мина говорила мне, что она не волшебница, просто ее воспитывала одна фея.