– Уезжала туда, – кивнула Люба, – а уж теперь где, то мне неведомо, может, перебралась куда, может, померла. Они с Зоей ровесницы. Иван Николаевич-то умер глубоким стариком, но ясный ум сохранил до конца, Ирина моложе мужа была. Когда же он преставился… э… э… Вроде за год до самоубийства Веры скончался. Нет, не вспомню, одно хорошо знаю, когда он в клинику приезжал на сдачу спермы, доктора очень удивлялись: анализы словно у молодого, не к чему придраться. Дает же некоторым людям господь все: ум, богатство, счастье, здоровье. А я вот ничего не получила, хоть еще и не старая, а сердце болит, боюсь, упаду, и кирдык. Соня-то обо мне не заботится! Совсем не приезжает, бросила в доме престарелых! Запихнула мать в конуру и глаз не кажет!

Я оглядел хорошо обставленную комнату и подавил вздох. Многие пожилые люди хотели бы провести остаток жизни в подобных условиях: в тридцатиметровом помещении, с телевизором, широкой кроватью, любимыми безделушками и личным санузлом.

– Иногда, впрочем, присылает мне еду, – продолжала Люба, – пару кусков торта, знает, что я сладкое обожаю, но разве это забота? Мне общение нужно! Я без него вяну! Собеседников нет. Зое и тут повезло! Ляля с ней рядом живет, мамочкой ее зовет! Хотя вначале я посчитала ее маленькой мерзавкой. Знаете, что мне Зоя сказала после свадьбы Игоря?

– Нет, – абсолютно честно ответил я.

Люба округлила глаза:

– Ох, и не поверите! Ляля – это Вера!

– Умершая сестра Игоря?

– Ага! – торжествующе воскликнула Люба. – Она самая!!!

Глава 26

Я покачал головой:

– Да уж, странное заявление!

– Мне тоже так показалось, – согласилась Люба, – но потом я поняла коварный план Ляли. Зоя-то терпеть не могла никаких девушек около Игоря, всех отшила, а Лялю приветила…

Из уст Любы вновь полился рассказ. Я, боявшийся, что диктофон заклинит, старался как можно лучше запомнить шокирующую информацию.

Зоя любила сына до беспамятства, ясное дело, что всех красоток, которые рано или поздно встречались на его пути, мать просто ненавидела.

– До смешного доходило, – говорила, отчаянно жестикулируя, Люба, – Зоя моментально реагировала на неприятеля.

Приведет Игорек девушку в гости, мать ее ласково примет, чаем угостит, а потом, после ухода кандидатки в невестки, начнет промывку мозгов сына, сядет в кресло и заведет:

– Ах, какая милая девочка, деревенская, чистая, неизбалованная.

– Она москвичка, – удивлялся Игорь, – почему ты про деревенское происхождение подумала?

– Да? – фальшиво изумлялась Зоя. – Право, очень похоже! Во-первых, рук не помыла, села к столу. Во-вторых, не пользовалась ножом, в-третьих, пришла в гости в слишком короткой юбке… Ну ничего, это вопрос воспитания, может, еще обтешется!

Если на Игоря не действовали ехидные слова, Зоя применяла другую тактику. Готовила на ужин некое блюдо и, поставив его на стол, спрашивала у очередной девушки сына:

– Ты ела когда-нибудь барбэ а ля кони?

– Нет, – ошарашенно отвечала молоденькая дурочка.

– Ну, попробуй, – радостно восклицала Зоя, – специально для тебя сделала, одну порцию.

Несчастная девица с готовностью засовывала в рот кусок и замирала. «Фантастическое» блюдо оказывалось несъедобной горькой дрянью. Далее существовало два варианта развития событий.

Некоторые из девиц незамедлительно выплевывали полупрожеванный кусок с воплем: «Какая гадость!»

Другие пытались вести себя прилично, скривившись, глотали малую толику и наотрез отказывались продолжать трапезу. Ясное дело, что ни первых, ни вторых Игорь более не приглашал в дом. Девушки, которые обидели Зою, так долго прыгавшую ради гостьи у плиты, переставали существовать для Вяземского. Если же кандидатка в жены с честью выдерживала это испытание, Зоя применяла следующую фишку, у нее в запасе имелось много способов воздействия на докучливых невест.

Люба лишь посмеивалась, наблюдая за маневрами подруги, потом, не утерпев, сказала:

– Ты так всех баб вокруг Игоря распугаешь.

– И что? – скривилась Зоя. – Зачем они ему?

– Парню жениться пора!

– Вот еще! Ему хозяйка не нужна! – вспыхнула Зоя. – Он все имеет: домашнюю еду, чистые рубашки, убранную квартиру!

Люба покачала головой:

– Оно верно, ты сыну создала просто райские условия. Только есть одна вещь, которую ты не сумеешь сделать для Игоря! Никогда!

– И что же это такое? – подбоченилась Зоя.

– Ребенка ты ему не родишь! – рявкнула Люба. – По-моему, очень эгоистично лишать семейной жизни парня из-за собственной патологической ревности.

– Я не стою у него на пути, – тихо ответила Зоя, – просто девицы попадаются противные, когда он найдет достойную, сразу ее полюблю, как родную.

Люба фыркнула, но продолжать разговор не стала. Ей было хорошо понятно, что, пока Вяземская жива, она не потерпит около сына никакую бабу, даже если та окажется самой английской королевой.

Но потом в семье появилась Ляля. Вот уж когда Люба удивилась до крайности. Зою словно подменили, она вскакивала утром пораньше и неслась на рынок, чтобы успеть купить парную телятинку.

– Лялечка очень любит мои котлеты! – восклицала Зоя. – Милая девочка, у нее было очень трудное детство, голодное.

Люба пребывала в состоянии крайнего недоумения, на ее взгляд, Ляля как раз выглядела совсем неподходящей кандидаткой на роль жены Игоря. Во-первых, девушка не москвичка, она из деревни, из малообеспеченной семьи, живет в общежитии, а Зоя всегда гордо заявляла:

– Никаких провинциалок! Они очень хитрые и корыстные, выскакивают за интеллигентных столичных мальчиков, прописываются в наших квартирах, а потом разводятся и делят жилплощадь.

Во-вторых, Ляля не отличалась особой красотой и острым умом. Единственное, чем она могла привлечь Зою, так это абсолютно раболепной любовью, которую девочка, не стесняясь, демонстрировала жениху и его матери. Если Зоя носилась Лялечке за мясом, то та мыла туфли будущей свекрови.

Один раз Соня, вернувшись домой, с горечью сказала:

– Игорь скоро женится.

– Да ну? – подскочила Люба. – На ком? На Ляльке?

– Разве есть иная кандидатура? – окрысилась дочь. – Да уж, сумела влезть в семью. Ну хитра! Представляешь, сидим сейчас, пьем чай, вдруг Ляля подскакивает – и в прихожую.