– Тебе-то что? Хулят, хвалят, опять-таки личное дело каждого. Но ведь не молчат же?! Ты, главное, формулировки запоминай, чтобы не сбиться. Следующим пунктом: о богатстве Юшки, могуществе и знатности всякому ведомо.
– Уж что верно, то верно, – подтвердила девушка.
– Отсюда вывод: без счету женщин по единому каанскому зову за ним бы пошли, – тоном математика, доказавшего теорему Ферма, подытожил я.
– Так уж и пошли бы? – усомнилась простодушная лесная жительница, не испорченная утонченными столичными нравами.
– Уж поверь мне, в колонны бы строились!
– Но я-то не из таковых! – парировала гордая внучка деда Пихто.
– Как раз это ему, видать, и любо. Каан – охотник. Ему легкая добыча ни к чему. Что труднее, то и послаще!
– Но я-то его видеть не могу! – взорвалась юная оперативница.
– Вот и потупь глаза, когда с Юшкой разговаривать будешь. А еще скажи, что выросла ты в лесной глуши, к городским обычаям непривычна. Это ведь тоже правда?
– Чистая правда, – с затаенным превосходством над суетными городскими жителями подтвердила ведунья.
– А для того чтобы величие кааново тебе глаза не застило, определенно привычка нужна. А без нее – никак.
– Так ведь коли душе не люб, то и не привыкнешь никогда! – с пылким максимализмом юности запротестовала девушка.
– Это уже второй вопрос. Но ведь без привычки точно дело не сладится, с этим, надеюсь, ты спорить не будешь? Так что пока мы ни словом против истины не покривили. Полагаю, Юшка твоей искренностью останется доволен. А вот чтобы и нам всем внакладе не остаться, вызнай, куда и для чего подследственный ни свет ни заря ехать собрался. И Финнэста упреди, чтоб был готов при случае с тобой уйти.
– А коли силою захочет каан меня взять?
– Не захочет, – заверил я встревоженную кудесницу. – Во-первых, у него появится ощущение, что ты близка к тому, чтобы ответить «да», а потому он начнет перед тобой величие свое показывать, хвост распушать, подарки дарить, обещать всякое-разное. Тут-то как раз самое время слушать.
Во-вторых, коли силой брать, так поблизости Финнэст оказаться может, а он парень горячий. А ну, как не посмотрит, что каан перед ним! Ясный Беркут, ежели по темечку клюнет, тут, пожалуй, и про девиц позабудешь, и про то, как тебя звали, не сразу вспомнишь.
И третье: ежели ты вдруг крик подымешь, то, с языка на язык, – обязательно до супруги Юшкиной слушок дойдет. Жена же у него бабонька не простая, а заграничная, со связями и родством с самим Генеральным захребетным майором. К чему, спрашивается, претенденту на субурбанский трон с мурлюками отношения портить, когда он с их рук ест? Они-то, поди, Юшкиным шалостям не обрадуются. Так что ему куда проще ждать, пока ты белый флаг выкинешь, да словесами и подарками улещивать.
– Уж скорее на бел-горюч камне васильки зацветут!
– Тебе виднее. Да еще, как начнет он тебе жемчуга да злато совать, ты ему в ответ булавочку на память презентуй, в знак его к тебе сердечной привязанности. Пусть носит ее, не снимая. А кроме того, скажи каану, мол, тебе достоверно ведомо, что бывший наушник королевский, хоть и скрывается неведомо где, а жив-живехонек, и собирается на казну субурбанскую руку наложить. Это, между прочим, чистая правда!
– А мне о том откуда ведомо?
– Понятное дело, откуда! – Я с деланным удивлением поднял брови. – Из разбойничьего логова!
– Так ведь не было этого! Не слыхала я там ни о чем таком.
– Здрасьте-пожалуйста! А я с тобой откуда говорю? Да скажи, что, похоже, у Кукуевича всё уже слажено. Так что пусть уж каан поторопится. Иначе королем-то он, может, и станет, но только королем нищих и бродяг.
– Ладно уж, – с явной неохотой согласилась Оринка. – Делать, видно, нечего. Скажу всё, как велено. Да только уж и вы поторопитесь, а то ведь мне здесь не жизнь.
– Раньше думать надо было, когда идти вызвалась! – посетовал я. – Ладно, не печалься. Всё сделаем в лучшем виде. Да, чуть не забыл! Ты в блюде с водой ключевой что-нибудь увидела?
– Увидела, – устало подтвердила девушка. – Две фигуры статные, вкруг них прочих людей без счета, все оружные, да во гневе великом. А далее волны, волны…
– Крайне содержательное видение! Ну что ж, и на том спасибо.
Зеркальце прощально дилинькнуло и вновь стало пригодно для созерцания неземной красоты феи, для которой, собственно, и было когда-то изготовлено.
– Ну, что там у нас наворковали братья по несчастью? – повернулся я к напарнику.
– Бежать сговорились, – устало отмахнулся Вадим.
– Ай-ай-ай! Какие негодяи! Вот и верь после этого людям! – с деланным негодованием проговорил я. – Ну, это всё с самого начала понятно было. Там они что-то про Сфинкса в подземелье говорили, какие-то подробности были?
– Да ну, там чисто старая история. В общем, какие-то кренделя свалили типа из зоны и прихватили, вроде как заложником, этого Сфинкса. Он, по жизни, о-очень умный, всё знает, но конкретно секретит. Потом эти самые кренделя всем табором таскались хрен знает сколько лет, искали, где им кости кинуть, поляну накрыть, а он типа, то есть Сфинкс, им в это время всякие байки травил. Ну, в общем, лечил им конкретно. Они ему чисто поверили и круто выступили по голде, ну, типа сварганили натурально корову, и сели ждать, когда она телиться начнет. А она ж, по жизни, ни мычит, ни телится. Короче, полный отстой!
Но тут приперся их пахан, обозвал бабуинами, всё рыжье национализировал, а кто не в тему вякал, тем поотшибал бестолковки. В общем, пока он там своим мандатом, который ему в горах слепили, перед шоблой трусил, те, которые не совсем перегрелись, решили откинуться и ночью, вместе с этим Сфинксом, отвалили подобру-поздорову. Короче, пришкандыбали они в здешние степи и тут долго мазу держали. Кстати, звание каан – это от них пошло. У них главный назывался Сар-каан, ну, типа царь-батюшка. И столица его также называлась Сарукаань.
В тех местах, буквально на входе в царский дворец, Сфинкс и квартировал. А че, прикольную штуку удумали! Это чудище сидит на воротах и всем задает загадки. Причем из каких журналов оно их берет, никто не знает. Ежели кто облажается, всё, сливай воду, смотри меню. Ну, короче, то ли Сфинкс в конце концов всех пожрал, то ли они больно умные стали, в общем, кирдык им наступил конкретный, все умерли. А животина, прикинь, ее ниче не берет, в натуре, танк, только с хвостом и хавальником! Но и ее вражины повязали. Теперь сидит в пещерах под свалкой и не кукарекает.
Этот урод, который нам про грифонов с полканами по ушам тер, его потому и нашел, что для себя перещелкнул: не может эта тварь без еды жить. А жрет она регулярно и помногу. Во-от. И пошел этот научный хмырь искать, где нисчяки всякие неучтенкой идут. Везде, оказывается, всякую требуху, объедки куда попало свозят. На свалке, чисто, где вывернут, там и ладно. А тут, близ Харитиева, для пищевых отходов – особое, место отведено. И сколько туда ни везут, а наутро – всегда пусто. Сыпь – не хочу! Прикинь, а!