– А я ведь тебе говорил, нужен ты Кукуевичу, как быку кальсоны. На кого ты понадеялся? На душегуба? Да он десяток таких, как ты, на обед съедает! А, что с тобой говорить, тварь ты неблагодарная! Мы тебя от смерти мучительной спасли, выходили. И что, ты нам спасибо сказал? Как последний хорек, в бега пустился! Вот и скажи по совести, о которой ты знаешь понаслышке, стоит тебе помогать или нет?
– Не прогневайтесь, господин одинец! – с заученной слезой в голосе взвыл боевой маг. – Не было у меня умысла злого! Дю Ремар принудил!
– Это я уже слышал. Ну, да ладно, если и впрямь ты ступил на нелегкий путь исправления и сотрудничества с администрацией, давай всё по порядку, без дураков и корявых выдумок. И помни, одно твое лживое слово, и моя доброта закончится, едва начавшись. Я солью на тебя и то, что ты хозяина заложил, и как про орехи раскололся, и забавную историю об организации побега с рудников батьки Соловья тоже упомянуть не забуду.
– Не погубите! – бледнея на глазах, выдохнул Фуцик.
– Всё в твоих руках, – обнадежил я. – Начинай говорить, а там посмотрим.
– О чем сказывать-то? – обретая надежду, поспешно уточнил возвращенец.
– Значит, так. То, что вы с Кукуевичем намеревались похитить золото и смарагды Хведонова куша, мы уже установили.
– Верно, – горько вздохнул соучастник злодейства.
– Для этого вы разработали план, в котором, насколько я понимаю, не хватало одного-единственного звена. Вероятно, для получения этого звена вам был нужен Сфинкс, которого так старательно и, надо сказать, успешно искал ваш подельник – небезызвестный в криминальных кругах магистр естественных и противоестественных наук Дю Ремар.
При упоминании о Сфинксе Фуцик судорожно вздохнул, пораженный нашим многознайством.
– Так? – с нажимом произнес я, поднимаясь с места и нависая над дважды арестантом.
– Так, – чуть слышно вымолвил он.
– А теперь давай начистоту и без утайки. Что? Почему? Каким образом вы надеялись взять во временное (потому что всё в нашей жизни временно) пользование сокровища, хранящиеся на острове Алатырь. Причем заруби себе на своем чересчур длинном носу: ситуация поменялась, и скорее всего Ян Кукуевич возьмет то, что вы намеревались заграбастать на пару, и без твоей помощи. Если он будет признан новым королем, ты для него будешь уже не корефан, с которым он вместе срок мотал, а опасный свидетель. К тому же имеющий излишне большие познания о предмете, составляющем государственную тайну.
– А где гарантия, что я, после того как ее открою, жизни не лишусь? – запоздало вскинулся пленник.
– Какие уж тут гарантии! – покачал головой я. – Хочешь – верь на слово, хочешь – не верь. Это твой шанс, свободно можешь им не пользоваться. Но, сам посуди, нам и без твоих секретов неплохо живется, а вот тебе, с твоими тайнами великими, при таком раскладе жить недолго осталось.
Мучительная пауза избороздила волнением и тоскою рябое лицо Фуцика. От роду он привык подозревать обман в каждом слове и потому сейчас судорожно решал, чья ложь для него безопаснее.
– Да, парень, – между тем, давя на психику подследственного, продолжал я, – ситуация у тебя аховая. Всё, что ты до этого знал, небось уже Кукуевичу разболтал? А про сфинкса-то Дю Ремар ему раньше тебя доложит, а может, и уже доложил. И тут тебя обошли!
– Так ведь сами же сказываете, – скороговоркой выдал злокозненный шарлатан, – что ежели Ян королем станет, то всякий, тайну злата ведающий, ему поперек пути выйдет.
– Это еще бабушка надвое сказала. Но если и не станет, – неужто от такого-то куша откажется? – немедля парировал я. – И вот что. Дружок-то твой многомудрый должен был уже с паханом вашим встретиться, а в свите я его что-то не видел. Вот и думаю себе, не прикопали ли бездыханное тело несчастного магистра в каком-нибудь отдаленном перелеске?
Кровь отлила от лица чародея-неудачника, глаза наполнились ужасом в предчувствии неминуемой скорой погибели.
– Господин одинец, ваше предпочтение, – понижая голос до шепота, затараторил он, – вызволите, не дайте смертушку принять! Всё как на духу расскажу!
– Валяй! – устало опускаясь на скамью, напутствовал я.
– Вот, значит, как мы всё умыслили, – порывисто заговорил Фуцик. – В полудне пути от моего городка большое селение есть. В нем обоз с орехами перед тем, как к морю ехать, ночевку как раз и устраивает. Стража у обоза, вестимо, немалая, но в сундуках-то, чай, орехи, а не золото. Потому охраняют их вполглаза. Ночью возы в большом таком сарае стоят, а кони, знамо дело, в ночном пасутся. Так в том амбаре по-над самыми стенами мы загодя схорон сделали, вроде как канавы большие, поверху дернинами перекрытые. Там, в потае, иные сундуки загодя схоронены должны быть. А в ларях этих разбойники припрятаны. А чтобы, часом, не сыскали их, поверх – короба с орехами. Откроешь, вроде как лещина, ниже глянешь – рылохват при щите да сабле. В ночь подмену никто не заметит! Для стражей, ежели вдруг что, сонное зелье припасено. Поутру возы снова в путь отправятся. На берегу, близ города нашего, их, как водится, на корабль погрузят. До острова ребятки на орехах доплывут, а там, как на берегу обман вскроется, так они из ларей, нежданные, выскочат да саблями сторожу порубают.
– Это полканов-то? – усомнился я. – Перед тем просидев хрен знает сколько в темном ящике? Сам-то ты в это веришь?
– Ну, порубать-то, положим, не порубают, – криво усмехнулся Фуцик. – На то им кишка тонка, но шуму-гаму наделают преизрядно. Один свистун-то наш чего стоил! Да и иным палец в рот не клади. Но суть-то не в том. Пока эти дурни с полканами силами меряться будут, мы по-тихому у другого места иным кораблем пристанем и все сокровища на него загрузим.
– А Соловей со своей бандой, стало быть, на съеденье остаются?
– Ну, так, не разбив скорлупы, орешек не съесть, – развел руками мошенник.
– И что, он был на это согласен?
– Он о том и не ведал, – вздохнул разбойничий замполит. – Я ему наговорил, что ежели он свистанет в полную силу, то от эдакого посвиста полканы наземь повалятся. А там их, тепленьких, лишь прикончить останется.
– М-да, все хороши, – подытожил я. – Ладно, с ограблением более или менее понятно. Сфинкс-то вам зачем нужен?
Фуцик подозрительно оглянулся, словно на ходу соображая, можно ли поверять мне столь великую тайну среди подобного многолюдия. Однако вариантов не было, и потому, наклонившись к самому уху, он сообщил мне заговорщическим шепотом, старательно косясь и подмигивая:
– Без Сфинкса нельзя никак! Даже Лазурен доподлинно не ведал слов тайных, коими воевода пешей морской рати с полканами обменивается. А слова те от Сфинкса проистекают.
– Поясни? – удивленно потребовал я.
– В стародавние времена, когда Сфинкса в подземный чертог заманили да на цепь посадили, уж не знамо, каким чудом, хитрая затея повелась. Король самолично к зверюге этой приходит да вопрос от него выслушивает, и, коли даст на него правильный ответ, то свою загадку загадывает. Вот эта-то загадка и ответ на нее тайными словами являются. И всякий раз слова иные, а уж какие – никому не ведомо. Известно токмо, что сей же миг, как Сфинкс слово заветное речет, у полканов, да у воеводы пешей рати морской в голове оно слышится. И тот, кто орехи привозит, да за кушем Хведоновым приезжает, заветными словами с воеводой обменивается, чтоб подвох какой не вышел. А без них и близко лучше не соваться.