— Вот и славно. Я рад, что ты оказался разумным человеком. Тем более что, поверь мне, с утоплением и прочими самогубствами у тебя бы все равно ничего не вышло.
— Вышло, не вышло, — недовольно буркнул Старец. — Говори, чего от меня-то тебе надобно?
— Безделица! Сущая безделица!
— Да уж, знаем мы ваши безделицы!
— Сам посуди. С заклинательницей Лаис из рода Эстер ты уже знаком.
— Убью ведьму! — Старец нахмурился и сжал пудовые кулаки.
— Но-но! Не так быстро! Всему свой черед. Для начала необходимо отнять у нее перстень. Старинная такая вещица с древними письменами по ободу. А уж потом поступай с ней как знаешь. Но до того волос не упадет с ее головы — это я тебе обещаю.
— Ишь ты! — Распутин умерил прыть и, недобро зыркнув из-под густых бровей на остановившегося рядом извозчика, зашагал по мосту. Сзади отчетливо слышалась брань возницы:
— Но! Но! Что ж ты стала-то, как неживая?! Но!
* * *
Шоколадно-рыжий сеттер весело мчал по заснеженному саду, то увязая по грудь, то вновь выпрыгивая и радостно тявкая на галок, философически взирающих по сторонам с покрытых инеем ветвей. Резвящуюся собаку сопровождали два полковника: один в форме лейб-гвардии Преображенского, другой же — по виду офицер Генерального штаба. Вокруг не было ни души, лишь они и резвящийся во всю прыть неразумной юности шоколадно-рыжий сеттер.
— Ваше величество, — негромко говорил один из полковников, в котором несложно было узнать Лунева. — На данный момент дела развиваются вполне успешно. Можно с высокой долей уверенности говорить, что фигура автора письма установлена. Также моей группой четко выявлен один из штабов заговорщиков. Сейчас отрабатываются связи пресловутого Фехтмейстера. Можно предположить, что в ближайшее время, еще в этом месяце, оперативная разработка будет завершена.
— И что, достойнейший Платон Аристархович, заговор и впрямь так опасен, как о том сообщает вышеупомянутый Фехтмейстер? — бросая собаке палку, спросил преображенец.
— Пока рано что-нибудь утверждать, ваше величество, — взвешивая каждое слово, отозвался Лунев. — Однако то, о чем можно судить уже сегодня: мы имеем дело не просто с придворной смутой, а с серьезным разветвленным заговором. Причем, как это ни грустно, но одним из основных источников финансирования его является австрийский Генеральный штаб.
— Австрийцы? — Николай II схватил палку, зажатую в зубах весело скакавшего рядом пса. Тот зарычал, не желая отдавать добычу, но победа все же осталась за императором, и он вновь зашвырнул трофей подальше в снег. — Ничего, скоро им не поздоровится. Скоро точно король-Солнце, заявивший когда-то: «Нет больше Пиренеев!», мы сможем объявить: «Нет больше Карпат!»
— Но Карпатские горы покуда стоят нерушимо, ваше величество. А опасность, увы, прямо здесь, в столице.
— Я надеюсь на вас, Платон Аристархович. Неужели же вы, человек, которому удалось обвести вокруг пальца хитрого турка Энвер-пашу, спасуете перед каким-то тирольским бюргером?
— С вашего позволения, государь, возглавляющий австрийскую разведку Макс Ронге отнюдь не бюргер и прекрасно знает свое дело. Нити заговора ведут в ближайшее окружение господина Родзянко и, возможно, даже в штаб Верховного главнокомандующего.
— Что ж, прискорбно! — Император недовольно покачал головой. — Опять этот Родзянко! А скажите, насколько вероятно, что и сам господин председатель Государственной думы завербован австрийцами или же германцами?
— Хочется верить, что это все же не так. Во всяком случае, ваше величество, на сегодняшний день у меня нет улик, свидетельствующих об обратном. Но в этом деле для нас, как вы и велели, не будет неприкасаемых.
— А кстати, об австрийцах, — вдруг вспомнив что-то свое, остановился самодержец. — Скажите, господин полковник, вам что-либо говорит имя Лаис Эстер?
— Да, — внутренне напрягаясь, коротко ответил контрразведчик.
— Как мне представляется, эта авантюристка тоже имеет непосредственное отношение к венским козням. Она ведь австриячка, не так ли?
— Ее отец был венгром. Князь Лайош Эстерхази, известный путешественник и охотник, автор знаменитой книги «В горах и саваннах Африки».
— Если мне не изменяет память, у старого искателя приключений был сын. Мне доводилось его видеть на балу чуть больше года назад после нашей встречи с Францем-Иосифом. Кажется, он генерал свиты и весьма близок к этому ровеснику мамонтов.
— Насколько мне известно, Миклош Эстерхази состоит при нем адъютантом.
— Вот и прекрасно. В австрийском плену томится немало доблестных офицеров, которых, возможно, удастся обменять на эту ведьму. Полагаю, молодой князь Эстерхази замолвит слово за сестру.
— Вполне может быть, — медленно проговорил Лунев. — Однако я бы просил вас не торопиться с этим обменом. — Он замолчал, подыскивая слова. — В данный момент эта дама проходит по нашим разработкам, и, арестовав ее, мы спугнем куда более серьезного зверя.
Николай II перевел взгляд с контрразведчика на резвящегося меж сугробов пса. Лохматые уши сеттера развевались по ветру, и весь его вид был живейшим свидетельством счастья от приятной прогулки, хорошей компании и успешно найденной палки.
— Ладно, Платон Аристархович, будь по-вашему. Но еще раз напоминаю, мы ждем от вас результатов скорых и решительных. А теперь пойдем в дом, начинает смеркаться.
* * *
К удивлению Лунева, «натурализация» Заурбека прошла без каких-либо проблем. Сам хозяин дома, подбиравший стражу для своего замка, выслушал рассказ списанного унтер-офицера, поглядел на тянувшийся от плеча до груди сабельный шрам и три пулевые отметины, едва взглянул на рекомендательное письмо, подписанное командиром Дикой дивизии — великим князем Михаилом Александровичем и объявил Заурбеку, что тот зачисляется в штат охраны младшим привратником со столом, крышей и двадцатью пятью целковыми оплаты в неделю за верную и беспорочную службу. Поблагодарив щедрого хозяина, тайный агент контрразведки незамедлительно приступил к исполнению возложенных на него обязанностей.
Осмотрев свою комнату в домике привратника и выслушав наставления о том, что и как ему впредь надлежит говорить и делать, Заурбек вышел на улицу, огляделся по сторонам и, точно поперхнувшись, закашлялся в кулак. Тотчас в окошке на третьем этаже дома напротив задернулась белая, обшитая кружевом, занавеска.
— Эй, абрек! — донеслось из сторожки. — Ты чего стал-то, как фонарный столб? Без команды пост не велено покидать.
Заурбек смерил тяжелым взглядом плечистого детину, ставшего несколько минут назад его начальником.
— Все сматрэть надо. Кто едэт, аткуда, как подъезжает, как уезжает.
— Да что тут сматрэть? — Старший привратник насмешливо передразнил заросшего до глаз бородой помощника. — Это у тебя там в горах ущелье, а здесь улица, все как на ладони видать.