Утерев лицо, он сел на кровати. Под кроватью лежала целая стопка журналов про Бамсе. Он достал их и начал читать. Он в свое время купил эти журналы, чтобы Майе было чем себя занять на Думаре.
На обложке первого журнала были изображены Бамсе и его приятели. Они плыли на лодке, направляясь к острову, наполовину скрытому в тумане. Выглядели они довольно испуганно. Андерс лег на спину в кровати Майи и начал читать историю.
В ней рассказывалось о капитане Бастере и каком — то несуществующем кладе. Андерс читал вслух, улыбаясь в тех местах, в которых смеялась Майя, когда он в десятый раз читал ей этот рассказ.
Он лежал в кровати, в одной руке — журнал, в другой — бутылка. Он засмеялся. Даже когда Майе уже исполнилось шесть, она любила лежать с бутылочкой, в которую был налит сок. Посасывая из бутылки, она листала выпуски Бамсе или слушала кассеты о нем.
Надо же, ее нет уже так долго, а он по — прежнему делает то, что она любила. Все, что она любила, — живо.
Он начинал понимать, что происходит. Кроватка Майи стояла пустой, ее журналы валялись непрочитанными. После нее осталась пустота. И эта пустота должна быть чем — то заполнена, и Андерс решил, что лучше всего заполнить ее собой. Жить ее памятью и делать то, что она делала, — и она не исчезнет. Она останется тут.
— И кроме того, ведь где — то ты есть?
Ноги затекли, и Андерс неуклюже поднялся с кровати. В коридоре он натянул на себя мохнатый свитер, который Майя называла медвежьей шкурой, и пошел к дровяному сараю.
Если он останется тут на зиму, то необходимы дрова, много дров. Топить дом электричеством он не может: выйдет слишком дорого.
В сарае еще оставалась куча чурбаков. Андерс взял в сарае бензиновую пилу и попробовал завести ее. Пила не работала.
Выкурив сигарету и сделав глоток вина, Андерс попытался завести ее снова. Наверное, что — то не так с карбюратором.
Андерс вспотел и устал. Ему хотелось пить, но вместо того, чтобы выпить вина, он отправился в дом и выпил воды. Теперь ему стало лучше. Он взял топор и стал колоть дрова. Чурбаки, валявшиеся в сарае, были довольно большими, и рубить их было трудно. Особенно трудно поддавались береза и ольха.
Он махал топором уже около часу, руки начали болеть, спина тяжело ныла. И тут он почувствовал, что кто — то на него смотрит. Опять. Но на этот раз Андерс не испугался. Он покрепче перехватил топор и развернулся.
— Ну, и кто ты? — закричал он. — Ну, давай же! Я же знаю, что ты тут!
Красно — желтые листья зашуршали, и Андерс зажмурился. Никого не было. Послышались какие — то звуки, и что — то пронеслось у него над головой в сарай. Андерс инстинктивно поднял топор.
Птица. Это оказалась птица.
Нет, все — таки не птица. Что же это такое?
Открыв дверь, он увидел ее. Нет, птица. То ли синица, то ли снегирь. Она крутила головой, черные глазки блестели. Андерс нагнулся и прошептал:
— Майя? Это ты, Майя?
Птица никак не отреагировала. Андерс протянул руку. Птица шарахнулась в сторону и вылетела наружу. Андерс проводил ее взглядом и вдруг заметил бутылку с какой — то мутной жидкостью. От пробки шел странный запах, а на приклеенной этикетке от руки было написано «Полынь».
Андерс узнал почерк — он принадлежал его отцу. Наверное, при помощи настойки полыни боролись с какими — нибудь насекомыми.
Андерс покачал головой. Полынь ядовитая, а ведь Майя столько раз бегала тут.
Как же он раньше не замечал бутылки?
В приступе запоздалого раскаяния Андерс заткнул бутылку поплотнее и поставил на полку над скамейкой, куда Майя не могла дотянуться. Затем он вышел на улицу и начал складывать наколотые дрова в тачку.
Работа помогала ему забыться. Неплохой выдался день.
После работы Андерс проголодался и устал. Дома он приготовил себе обед, сварив макароны. После еды он выкурил сигарету, сел и стал смотреть в окно. Все тело болело, но он чувствовал себя настоящим мужчиной. Теперь у него есть запас дров.
Он решил пойти прогуляться и зайти к Элин. Может быть, она захочет выпить с ним вина. Но если ее нет дома — все — таки о ней ничего не слышно уже два дня, вполне может быть, что она уехала, — то ему сейчас вовсе не обязательно напиваться, чтобы заснуть. Он заснет и на трезвую голову, в первый раз за целую вечность.
Открытое заседание
Симон решил, что с него хватит. Больше терпеть и ждать он не может.
Найдено тело Сигрид, и вообще произошло уже слишком много разных событий. Он не может игнорировать то, что происходит в его жизни вот уже почти полвека. Довольно. Достаточно.
История любви, бережно хранимая им и Анной — Гретой столько лет, была рассказана Андерсу четыре дня назад. Действительно, это была настоящая любовь. Но почему же тогда Анна — Грета отказалась отвечать? Что в этом было такого особенного? Это не давало ему покоя.
Симон отлично помнил, как, оказавшись в тот день, когда он давал первое свое представление на пристани, в воде, он сразу сосчитал, что ему потребуется максимум полминуты, чтобы найти конец цепи. А потом надо было просто продержаться под водой еще минуту или две — для эффекта.
Мешок ударился о волны и стремительно пошел ко дну. Барабанные перепонки напряглись, и голова заболела. Симон закрыл глаза, чтобы лучше сконцентрироваться. Холодная вода просочилась через мешок, и конечности начали неметь.
Самая большая опасность под водой — это нехватка кислорода. Симон умел задерживать дыхание на три минуты. Но вода была очень холодной, и уже через минуту пальцы не могли выполнять точные движения. Поэтому он старался освободиться от наручников как можно быстрее.
Достигнув дна, он начал распутывать цепи. Вода давила на него, и ему показалось, что она давит сильнее, чем обычно. Как будто на него сверху свалилось что — то еще. Первой мыслью Симона было то, что с причала в воду сбросили что — то еще — что — то большое и тяжелое.
Он открыл глаза, но увидел только темноту. Он испытал настоящий ужас. Что это может быть? Казалось, просто вода внезапно стала тяжелее и темнее. Его охватила настоящая паника.
Я не хочу умирать. Не здесь. Не в этом месте.
С огромным трудом он наконец сумел повернуться так, чтобы конец цепи освободился. Голова ужасно болела, в висках стучало, и ему казалось, что он сейчас потеряет сознание.
Вода по — прежнему давила на него — и даже сильнее, чем прежде.
Симон наконец сумел выглянуть из мешка. Где — то высоко над ним, сквозь воду, он мог увидеть контуры фигур на причале и голубое небо над ними. Нет, никто ничего не бросал. Над ним на самом деле была вода.
Чувство холода постепенно стало проходить, наступило странное спокойствие, теперь ему было почти тепло. У него в запасе оставалась еще почти минута. Зачем суетиться? Он выбрался из цепей и наручников, он победил. Из воды выныривать не обязательно.