- Пейте, пока чай горячий. И потом смею заметить, что вы ничего сами не ели. Правда ведь? Вы вся в заботах, должны со всеми пообщаться. Да, так всегда бывает на вечерах. Съешьте сандвич с яйцом.
- Спасибо, Дора. Со мной все в порядке. Просто немного устала, ты права. - Я посмотрела на белые куски хлеба с яйцом и почувствовала тошноту. Должно быть, я бы сразу поднялась наверх, если бы не услышала голос появившегося в дверях Максима.
- Тебе все-таки лучше не оставлять гостей, - холодно сказал он и вышел.
Я не смела поднять глаза. Я могла лишь вообразить себе его лицо. Последний раз я видела такое лицо на том вечере, который она тоже испортила, хотя и другим образом; она и сейчас все очень тщательно рассчитала. День померк, радость улетучилась, все разрушилось и рассыпалось в прах. Просто мы должны как-то доиграть спектакль до конца, только и всего. Это продлится недолго. Гости уйдут, она уйдет. После этого я останусь с ним наедине, и мне придется объясняться. Что я скажу ему? Что должна ему сказать?
Дора наблюдала за мной, и я видела тревогу и беспокойство на ее лице. Она никогда не слышала, чтобы Максим разговаривал со мной таким тоном, всегда была свидетельницей исключительно нежных и добрых отношений между нами. Я попыталась улыбнуться и приободрить ее.
- Я спрошу Максима, когда подавать напитки. Уверена, что многие пожелают остаться, кажется, все очень довольны.
Так оно и было, и я убедилась в этом, когда снова вышла в сад. Солнце опустилось совсем низко, наступил вечер, и это ощущалось в воздухе. Игра в теннис, похоже, заканчивалась, и лишь двое играли в крокет. Остальные сидели за столами или в шезлонгах, негромко беседовали, кто-то неспешно прогуливался по дорожкам, кто-то отправился в сторону ореховой аллеи. Кажется, гости чувствовали себя очень непринужденно, словно это была гостиница, а они заплатили за пребывание в ней, и теперь все площадки и лужайки на какое-то время принадлежали им. Меня охватило чувство ревности, и я ничего не могла с этим поделать.
Я подошла к группе людей, среди которых находился и Максим. Он с невозмутимым видом вел разговор о том, что надо делать с землями, чтобы они опять стали плодородными. По его лицу и голосу вряд ли кто-то мог заподозрить неладное, все было хорошо, все шло нормально. Я узнавала лица, хотя и не могла припомнить имен, любезно улыбалась. Я помнила, что я хозяйка, что я на виду и обязана вести себя должным образом, и это мне немного помогало.
- Я хотела узнать, не пора ли подавать напитки.
- Я позабочусь об этом. Вы, конечно, выпьете чего-нибудь? - Максим улыбнулся, я также улыбалась, и все заулыбались в ответ и что-то оживленно забормотали. Мне хотелось, чтобы они ушли. Я больше не могла их видеть. Я хотела добраться до Максима и все ему объяснить. Оказаться в саду наедине с ним. Я хотела, чтобы ничего подобного впредь не случалось.
- Вы можете всем этим гордиться, - услышала я ее тихий медоточивый голос. Она неслышно подошла по траве и остановилась совсем близко от нас, я даже ощущала запах ее одежды. Она не шевелилась, не спускала глаз с наших лиц, руки ее белели, словно кости, на фоне черного платья. Почему всегда в черном, захотелось мне крикнуть, ну почему? - Это будет прелестный дом для вас со временем.
Она чуть повернулась. Обступившие нас люди, кажется, тоже были загипнотизированы и несколько озадачены. Никто из них не нашелся, что сказать, все просто вежливо, молча ждали.
- Конечно, он никогда не заменит Мэндерли. Мистер и миссис де Уинтер имели великолепный дом - это было несколько лет назад. Я тоже имела честь там находиться. Я уверена, вы слышали о нем.
- Миссис Дэнверс...
- И о случившейся там трагедии. Да все слышали об этом, разве не так?
- Вы упомянули Мэндерли... Мэндерли. Я что-то припоминаю... Мэндерли... - забормотал толстый мужчина с болезненно-желтыми белками глаз. Мне захотелось вцепиться пальцами ему в горло и задушить.
- Да, дом был знаменит. Это было, пожалуй, самое знаменитое место из всех подобных - по разным причинам. Уверена, что мистер и миссис де Уинтер согласятся со мной. - Она полуобернулась к Максиму, и я видела их в профиль, видела, как вытянулись их лица, в глазах обоих отражалась ненависть.
Я почувствовала себя слабой и беспомощной между двумя скалами. Меня там не было, они не видели меня или не обращали на меня никакого внимания, я просто ничего не значила в этот момент.
- При сложившихся обстоятельствах, я чувствую, вам повезло найти здесь счастье. Надеюсь, оно продлится и впредь.
Наступила странная пауза. Никто не двинулся и не шевельнулся. Я бросила взгляд на лицо женщины в красном платье и увидела, как она отвела глаза от миссис Дэнверс - ей стало не по себе, хотя женщина и не понимала почему.
Максим словно окаменел. Я стояла между ними, определенно зная, что ей удастся достичь успеха. Она погубит нас.
Теперь-то я понимаю, что мне следовало собрать все свое мужество, всю волю и бросить ей решительный вызов в тот вечер в саду. Но я этого не сделала, вызова не бросила, не сказала ей, что она больше не имеет власти над нами, не сможет причинить нам зла, что мы неуязвимы, а она - психически ненормальная, лживая, мстительная старуха. Однако я не воспользовалась моментом и навсегда его упустила.
Как ни странно, конец праздничного вечера не был испорчен, в моей памяти не сохранилось такого ощущения. Леди Беддоу и миссис Дэнверс не остались отведать спиртных напитков. Я смотрела, как черная машина удаляется по подъездной дорожке и выезжает за ворота, после чего мне показалось, что воздух стал чище и свежее, как бывает после грозы. Я повернулась спиной к саду, мне захотелось смеяться, и плясать, и обнимать всех, кто остался. Я улыбалась людям, они мне казались старинными, дорогими, добрыми друзьями. Максима я искать не стала.
Молодые люди снова играли в теннис - они придумали какую-то глупую игру, в которой люди менялись ракетками, местами и партнерами, мячи улетали бог весть куда, раздавались громкие восторженные крики, слышались шутки. Я стояла и довольно долго наблюдала за ними, а затем мы прошлись вокруг крокетной площадки с милым, предельно любезным Биллом Баттерли, который флиртовал со мной, льстил мне, а я не переставала улыбаться. Появились напитки, тихонько зазвенели бокалы на подносах, все были веселы и довольны. Атмосфера была добросердечной, старые знакомые собирались вместе, кто-то направился в сторону ореховой аллеи. Передвигали столы, чтобы поймать последние лучи уходящего солнца. Мало-помалу становилось прохладнее, на траву ложились фиолетовые тени. Я вошла в дом и включила свет, и дом засверкал огнями, стал похож на корабль, плывущий по темному морю.
Я не искала Максима.
Молодые люди покинули корт и стали подниматься по травянистым склонам, подталкивая друг друга, смеясь и дурачась; а затем они затихли и наблюдали за тем, как праздничный вечер идет к завершению. Я почувствовала себя удивительно умиротворенной и спокойной, как бы заключенной в некий пузырь, лишенной всяких эмоций, тревог, мыслей о будущем; у меня было ощущение, что это не просто конец пикника в саду, что я должна запомнить это, пока что-то не ускользнуло. Я захватила из дому жакет и тоже стала подниматься по косогору, хотя ни к кому не присоединялась; я прислонилась к стволу дерева и посмотрела вокруг себя; меня охватило счастье от сознания того, что люди были здесь и теперь по пути домой будут делиться впечатлениями, по-доброму вспоминать этот день.