Теперь флиппер приближался к тому пастбищу, где они нашли Мейбл. Вариан заглушила основной двигатель, и флиппер завис над лесом. Стадо было на том же месте. Под широкими влажными листьями деревьев Вариан заметила знакомые пятнистые шкуры. Сейчас флиппер находится с подветренной стороны от животных. В тот раз они опускались почти отвесно и спугнули все стадо — за исключением Мейбл, которая не могла бегать быстро.
Вариан было интересно, на какой стадии развития находится интеллект этих ящеров. Сначала она думала, что они, как и многие другие дикие звери, живущие во враждебных мирах, додумались до того, чтобы выставлять своеобразную охрану, которая, учуяв опасность, предупреждала все стадо о приближении хищника. Нет, в найденном ими черепе травоядного места для мозга было слишком мало, чтобы управлять такими огромными животными. Может, их мозг находился в хвосте? Давным-давно очень далеко отсюда она слышала о подобных явлениях. У крупного зверя вполне может быть дублирующее контрольно-двигательное устройство. Возможно, со временем оно стало главным, тогда как носовые пути, удлиняясь и расширяясь, наконец прижали головной мозг к самой стенке черепа. Зачем думать, если можно принюхиваться, — вот что такое Мейбл!
— Вижу одного с разорванным боком! — сказала Тардма, перегнувшись через левый борт. — Рана совсем свежая!
Вариан посмотрела налево и содрогнулась. Бок бедолаги был сплошным кровавым месивом. Ее поразило мужество зверя, который брел вместе со стадом, на ходу обрывая листву. «Голод сильнее боли, — подумала она. — Самая главная страсть этой планеты — утоление голода».
— А вот еще один. Рана почти затянулась, — сказал Паскутти, дотронувшись до плеча Вариан. Она обернулась.
Рану второго зверя покрывали засохшие струпья, но когда Вариан увеличила изображение, стали видны копошившиеся в ране черви. Вдруг животное перестало жевать и почесало бок — тысячи паразитов посыпались на землю.
Медленно плывя в воздухе с подветренной стороны, они продолжали наблюдение. Почти у всех ящеров бока хранили следы укусов. Исключение, составляли более мелкие особи, детеныши.
— Они быстрее бегают, что ли? — спросила Тардма.
— Скорее их мясо не такое сочное, — ответила Вариан.
— А может, их защищают взрослые? — предположил Паскутти. — Помните, когда мы в первый раз натолкнулись на этих животных, самые мелкие сразу же побежали в середину стада.
— И все-таки мне бы хотелось узнать, почему…
— Сейчас все узнаем, — сказал Паскутти, махнув рукой вниз.
В самом дальнем конце лиственного леса одно из травоядных прекратило жевать и встало на задние лапы, повернув увенчанную гребнем голову на север.
Потом зверь упал на четыре лапы, покрутился на месте, зафыркал, зашипел и сломя голову ринулся на юг. Бегство первого зверя не насторожило пасущегося неподалеку второго, но потом и он посмотрел на север, и сцена повторилась: он свалился на четыре лапы, зашипел, зафыркал и покатился на юг. И так, одно за другим, независимо друг от друга, все травоядные помчались прочь, причем детеныши постепенно перегоняли старших. Лес заполнился испуганным шипением, которое становилось все громче.
— Будем ждать? — спросила Тардма. Ее пальцы, лежащие на пульте, подрагивали от нетерпения.
— Да, подождем, — сказала Вариан. Она заметила охватившее Тардму возбуждение, и ей стало не по себе.
Долго ждать не пришлось. Сначала они услышали треск ломаемых деревьев, а потом увидели самого зверя. Он бежал низко опустив здоровенную голову, выбрасывая вперед короткие передние лапы. Его толстый могучий хвост уравновешивал на бегу грузное тело. Пасть с огромной челюстью была открыта, с ряда острых, как пики, зубов падала, пенясь, слюна. Когда он пробегал мимо зависшего в воздухе флиппера, Вариан увидела его глазки, голодные маленькие глазки, злобные глазки хищника.
— Будем преследовать? — хриплым от возбуждения голосом спросила Тардма.
— Да.
— Нарушать экологическое равновесие? — спросил Паскутти.' — О каком равновесии ты говоришь? Эта тварь убивает не для того, чтобы выжить, она калечит их ради забавы, — с горечью сказала Вариан и почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу. «Не следует так расстраиваться», — решила она.
— Может, так, а может, и нет, — сказал Паскутти и завел двигатель.
Погоня началась.
Хотя зверь не всегда попадал в поле их зрения, отследить его путь было нетрудно — раскачивались и падали сломанные деревья, вспархивали испуганные стайки птиц, веером прыскали в. разные стороны мелкие лесные зверушки. Он бежал гораздо быстрее неуклюжих травоядных, и расстояние между ними сокращалось с каждой минутой. Погоня раззадорила Вариан — участилось дыхание, в горле запершило, все тело била противная нервная дрожь. Но, несмотря на волнение, она поразилась тому, что творилось с гравитантами. В первый раз за все время совместной работы они потеряли контроль над своими эмоциями. Их глаза горели страстью и вожделением, лица искажало алчное нетерпение. У цивилизованных людей таких лиц не бывает.
Вариан ужаснулась. Если бы у руля сидела она, а не Паскутти, она бы тут же прекратила преследование. Запретив продолжать погоню, она бы привела гравитантов в чувство и показала бы им, кто здесь главный. Правда, тогда они решили бы, что она струсила. Гравитанты снисходительно относились к физической слабости «недоносков», но слабость духа вызывала у них презрение.
И вообще, подумала Вариан, она организовала эту поездку именно для того, чтобы определить, насколько опасен для травоядных и для людей этот хищник.
Так что, как бы противно ей ни было, она не должна идти на попятную.
Странно, почему же сама она так разволновалась? Ведь она уже видела и гораздо более ужасные схватки между дикими зверями, и гораздо более омерзительные сцены насильственной смерти.
Хищник уже настиг стадо. Он выбрал жертву и загнал перепуганное животное в тупик, образованный поваленными деревьями. Обезумевшее от страха травоядное попыталось вскарабкаться на гору стволов, но его передние лапы не были приспособлены для таких упражнений, да и деревья не смогли бы выдержать веса огромной туши. С жалким блеянием и шипением оно скользнуло в объятия хищника. Мощным ударом задней лапы чудовище повалило парализованную страхом жертву и, прижало ее к земле. Теперь хищник прикидывал расстояние до трепещущего бока; движения его передних лап, значительно уступающих по размеру массивным задним конечностям, казались непристойными в своей алчности. Когда зубы хищника погрузились в бок жертвы, вырывая огромный кусок плоти, травоядное завопило от боли. Вариан чуть не вырвало.
— Прекрати этот кошмар, Паскутти. Пристрели его!
— Убив одного хищника, ты не спасешь всех прочих травоядных ящеров, сказал Паскутти. Он не мог отвести взгляда от разыгравшейся на земле драмы, и Вариан заметила в его глазах кровожадный блеск.
— Пусть я спасу не всех, так хотя бы одного! — крикнула она, протянув руку к пульту.