— Вы, конечно, хорошо ориентируетесь на кухне, — усмехнулась в ответ Лорана.
— Только на этой, — признался Киндан. — И то по большей части знаю лишь, где под утро найти лекарства от профессиональных заболеваний арфистов: от головной боли с перепоя или ангины от непрерывного пения.
Лорана вымыла руки, затем нашла маленькую ложку и вернулась к сидевшему на прежнем месте Киндану. Набрав травяную микстуру в ложку, она кивнула арфисту. Киндан продолжал держать Воллу, а Лорана осторожно открыла рот огненной ящерицы и влила туда лекарство. Вдвоем они уговорили файра проглотить невкусный напиток.
— Теперь подождем, — медленно проговорил Киндан и посмотрел на Лорану. — А вам лучше пойти еще немного поспать — уже скоро рассвет.
Лорана кивнула, с усилием подавила зевоту и вышла из кухни.
Оказавшись в своей комнате, она долго лежала, глядя на потолок, и наконец светящийся кристалл заиграл первыми отблесками восходящего солнца.
Вдохновленная этим, она снова поднялась, нашла альбом и цветные карандаши, которые принес ей Киндан, и вышла из пещеры.
Как и в первый раз, котловина постепенно заполнялась огненными ящерицами и драконами, которые, проснувшись, слетались к находившемуся в дальнем конце озеру, чтобы напиться и окунуться. Потом они поднимались выше и исчезали в Промежутке, направляясь на площадки кормления, расположенные за пределами Вейра. Она быстро рисовала, заполняя страницу за страницей цветными изображениями драконов и файров, резвящихся под ласковыми лучами теплого утреннего солнца. Лишь когда вся бумага кончилась, она остановилась. Желая похвастаться своей работой, она поспешно направилась в кухонную пещеру.
Киндан был на том же месте, где она его оставила. Он поднял голову навстречу девушке, и по мрачному выражению лица Лорана все поняла, прежде чем арфист успел открыть рот.
— Он ушел навсегда, — сказал Киндан деревянным голосом.
— Как он это перенес? — спросил М'тал, когда К'тан тем же утром доложил ему о смерти Воллы.
— Как и все остальное, — ответил К'тан и почему-то пожал плечами. — Он пережил потерю стража порога, он пережил Лихорадку.
— И это больше, чем некоторые из нас могут сказать о себе, — с сожалением в голосе проговорил М'тал. Он продолжал испытывать вину за решение закрыть Вейр, которое принял, как только до него дошли первые слухи о Лихорадке.
— Это был единственный вариант, который мы могли выбрать, — твердо сказал К'тан предводителю Вейра.
— Но от этого он не становится менее болезненным. К'тан кивнул.
— Когда Лихорадка закончилась, мы помогли всем, чем могли.
М'тал хмыкнул и резко махнул рукой, давая понять, что тема закрыта.
— Сейчас нам предстоит принять другое, не менее трудное решение, — сказал, немного помолчав, целитель.
— Мы можем утверждать, что смерть Волла последовала от инфекционного заболевания?
— Многие другие огненные ящерицы тоже кашляют, — ответил К'тан.
М'тал несколько секунд сохранял полную неподвижность. А потом задал вопрос, который казался ему едва ли не страшнее собственной смерти:
— Эта болезнь может перейти к драконам?
— Я не знаю, — честно ответил К'тан.
— Мы не можем позволить себе рисковать, — сказал М'тал, словно размышляя вслух. Он посмотрел в глаза целителю, который закусил губу, и неохотно кивнул. — Итак, ты предлагаешь изгнать из Вейра всех огненных ящериц?
Только очень внимательный взгляд мог уловить утвердительный кивок К'тана.
— Убирайся отсюда! — крикнул К'тан.
Лорана подняла голову от рисунка, изображавшего огненных ящериц, и с изумлением посмотрела на целителя Вейра. За спиной у всадника она увидела Киндана; его взгляд пылал ненавистью.
— Ты убила файров! — зарычал на нее Киндан. — Ты принесла болезнь!
— Ты должна немедленно убраться, — твердо повторил К'тан.
«Да, я должна убраться, — сказала себе Лорана. — Это все моя вина. Я должна уйти в карантин. До… до…»
Лорана проснулась, чувствуя, что обливается потом. Ей пришлось несколько секунд оглядываться по сторонам, прежде чем она поняла, где находится. В комнате было темно, значит, время позднее. Все это ей приснилось.
Прошло почти четыре дня с тех пор, как М'тал приказал изгнать огненных ящериц из Бенден-Вейра. Лорана чувствовала себя окончательно поправившейся, но все еще оставалась в больничном помещении, опасаясь встречи с обитателями Вейра, особенно с теми, кто имел огненных ящериц.
Она собирала свои небогатые пожитки и отыскала в шкафу старую сумку, вернее, торбу, куда можно было все сложить. Цветные карандаши и рисунки она оставила на столе — возможно, их сочтут возможным принять в качестве хотя бы частичной платы за все то, что сделали для нее в Вейре.
Медленно, словно она все еще не оправилась, Лорана выбралась из больничной пещеры и направилась в котловину Вейра. Она чувствовала в душе ледяной холод. Вернее, не чувствовала совершенно ничего.
Кроме, пожалуй, голода. Да, совершенно определенно она была голодна. Лорана постаралась сконцентрироваться на своих ощущениях. Верно, она мучительно хотела есть. Она чувствовала это по рези в животе, по пульсирующей головной боли, порожденной голодом. И совершенно не могла понять, каким образом она могла так внезапно и так сильно проголодаться.
В ушах у нее неожиданно раздался негромкий жужжащий звук. Нос уловил слабый запах пищи, а в животе громко заурчало.
«Не волнуйся, ты получишь пищу», — сказала Лорана своему животу.
«Но я так хочу есть!» — вдруг возразил живот. Лорана чуть не подпрыгнула от изумления: она не могла припомнить, чтобы живот хоть когда-нибудь отвечал ей. Она постаралась отрешиться от этого странного события, решив, что его причиной может оказаться что угодно — слабость после недавней болезни, расстроенные нервы…
По мере того, как она приближалась к концу коридора, жужжание становилось громче, а запах жарящегося мяса — сильнее. Ее живот напрягся в ожидании. И лишь когда Лорана вышла в освещенную факелами котловину Вейра, она внезапно поняла, в чем тут дело.
Рождение! На площадке Рождений вылуплялись драконы, и новые всадники проходили Запечатление. А вокруг сидели взрослые драконы; они-то и издавали этот странный звук, пением поддерживая новорожденных.
На мгновение Лорана допустила мысль, что ей следует пойти на звук Увидеть Рождение! Вряд ли ей еще когда-нибудь выпадет такое счастье!
Но нет, ей надо уйти, прежде чем кто-нибудь увидит ее. Прежде чем они узнают…
«Но я хочу есть!» — пожаловался ее живот.
«Я накормлю тебя, обещаю», — ответила Лорана, задумавшись мимоходом, с каких это пор ее живот стал таким требовательным, и успев удивиться, что ей так хорошо удается уговаривать его.