Робинтон подскочил.
— Ей нехорошо?!
— Тише, тише, юноша. С ней все в порядке. Можешь не волноваться, — сказал Дженелл. Голос его звучал столь искренне, что Робинтон успокоился. — В порту Форта наверняка найдется подходящий корабль. Ты можешь воспользоваться его услугами и не злоупотреблять любезностью всадника.
— Но Ф'лон сам хотел…
— Тише, Роб. Я ни на чем не настаиваю. Но я полагаю, что будет лучше, если ты прибудешь в Бенден…
— Бенден?! — Робинтон просто поверить не мог в такое счастье.
— Да, в Бенден. Но — не на крыльях Сайманит'а. Этот молодой человек, твой друг — настоящая заноза в боку лорда Майдира. И он, и его отец, предводитель Вейра.
— Но ведь когда мы с мамой там были, лорд Майдир…
Дженелл поднял руку.
— Как я уже сказал, лучше будет, если ты попадешь в Бенден не на драконе. Я не хочу, чтобы тебя тоже сочли возмутителем спокойствия. Арфист Эварель с нетерпением ожидает твоего прибытия. Он скоро уйдет в отставку, и ты, возможно, займешь его место, если поладишь с лордом Майдиром. Вообще-то лорд интересовался, готов ли ты занять эту должность.
От дальнейших вопросов Робинтон воздержался. Он сам разберется, что там творится. Хотя странно это: холд не доверяет предводителю собственного Вейра…
Кстати, Ф'лон тоже что-то такое говорил. Но перед отлетом молодой бронзовый всадник подкинул Робинтону куда более веский повод для размышления.
— Дружище, а ты знаешь, что понравился этой красотке, Сильвине? — поинтересовался он. — На меня она не обратила ни малейшего внимания, зато с тебя глаз не сводит. Не упускай случая, Роб.
Ф'лон подмигнул Робинтону, хлопнул друга по плечу и привычным движением вспрыгнул на подставленную лапу Сайманит'а. И уже со спины бронзового помахал Робинтону.
Прощальная реплика Ф'лона так поразила Робинтона, что он даже не успел сказать другу, что они с Сильвиной дружили в детстве и, возможно, ей просто приятно увидеть товарища детских игр. Теперь же было поздно; Сайманит' уже изготовился к прыжку, и Робинтон поспешно отступил, спасаясь от тучи пыли.
В тот же вечер, позднее, когда Робинтон уже пересказал матери самое интересное, что произошло с ним за время жизни в холде Плоскогорье, он обнаружил, что слишком устал, чтобы заснуть. Хотя Мерелан и приготовила для него прежнюю комнату, Робинтон все-таки решил, что будет ночевать в покоях, предназначенных для подмастерьев. Он знал, что Мерелан огорчится, что ей хочется подольше побыть рядом с ним и самой о нем заботиться. Но старая детская будила в нем слишком много воспоминаний, к которым Робинтон не хотел возвращаться. А признаться в этом маме он тоже не мог. Возможно, Мерелан поняла все сама; во всяком случае, настаивать она не стала. Она осторожно, как бы между делом, упомянула, что лорд Тиллекский собрался жениться и Петирон готовит в честь такого случая невиданный праздник — потому-то и в цехе почти никого не осталось.
Мерелан тоже заметила, что Робинтон привлек к себе внимание Сильвины.
— Из нее выросла настоящая красавица. Прекрасное, звучное контральто. Ты ничего не писал для контральто?
— Ну, по правде говоря, писал, — признался Робинтон и потянулся за кожаным футляром с нотами. Лучше уж говорить о музыке, чем о внимании, которое якобы проявила к нему Сильвина. — Я переписал для тебя лучшие из моих мотивчиков.
Он намеренно употребил именно это слово — так некогда именовал его сочинения Петирон. Мать взглянула на него с укоризной.
— Роб, прекрати…
Тогда Робинтон рассказал ей, какой бурный хохот вызвало его открывшееся авторство у мастера Лобирна; похоже, рассказ позабавил Мерелан. Потом ей захотелось просмотреть все новые песни Робинтона, сыграть их, спеть вполголоса — а то, что ей особенно нравилось, и в полный голос. Робинтон негромко подпевал ей, не в силах удержаться; слишком долго он был лишен такого удовольствия — петь свои песни дуэтом с матерью.
— Радость моя, у тебя особый талант к песням и балладам, — сказала Мерелан, когда они закончили. — И ты делаешь большие успехи…
Она вздохнула. Робинтон, решив, что мать устала, собрал ноты и упросил ее отправиться отдыхать.
Несмотря на все заверения в обратном, Робинтон чувствовал, что Мерелан изменилась, что с ней что-то неладно. Он обнял мать на прощанье и поцеловал.
— У меня есть еще несколько дней, пока не пришла пора садиться на корабль, — сказал он.
— И куда же Дженелл тебя отправляет?
— А ты не знаешь? Мерелан рассмеялась.
— Дженелл свои задумки держит при себе. Но он поклялся, что нашел для тебя должность, соответствующую твоим способностям.
Робинтон сообщил, что едет в Бенден-холд, и Мерелан просияла.
— Я надеялась, что так и будет. Я ведь знала, что Эварель подумывает об уходе на покой, — сказала она, пылко обняв сына, а потом одарила его насмешливым взглядом. — Я даже думала, не попросить ли Дженелла об этом назначении для тебя, но потом решила, что злоупотреблять связями нехорошо.
— И тебя это остановило? — поинтересовался Робинтон, решив немного поддразнить ее. — Речь ведь шла о твоем сыне.
— У меня тоже есть принципы, дорогой, — ответила Мерелан, напустив на себя чопорный вид.
* * *
Ел теперь Робинтон за столом подмастерьев. Сильвина подносила блюда ему первому, накладывала в тарелку больше, чем всем остальным, и постоянно вертелась рядом, расспрашивая про жизнь в Плоскогорье. Двое-трое арфистов, которых Робинтон почти не знал, понимающе посмеивались. В конце концов Робинтону сделалось не по себе от пристального внимания со стороны девушки.
Ну да, Сильвина была красива — куда красивее Ситты или Марцины, — но он ведь совершенно не знал эту взрослую и немного чужую Сильвину.
Впрочем, долго размышлять ему не пришлось. Через несколько дней мастер Дженелл объявил о начале церемонии посвящения учеников в подмастерья — это всегда было прекрасным поводом для празднества. По ходу дела главный арфист сообщил и о новом назначении Робинтона. Мерелан лучилась гордостью. Интересно, что бы сказал сейчас Петирон?
* * *
Итак, Робинтон отправился в Бенден. Перемещаться ему пришлось на корабле, на спине скакуна и на своих двоих. Это путешествие не только заставило его заново оценить преимущества путешествия на спине дракона, оно произвело на него совершенно особое, неизгладимое впечатление. Лишь теперь, измерив их собственными ногами, Робинтон во всей полноте оценил бескрайние просторы континента, прежде бывшие для него лишь рисунком на карте.
Робинтон узнал, что не подвержен морской болезни. Это особенно порадовало капитана. Когда во время шторма половина команды слегла, помощь Робинтона очень пригодилась. А еще он впервые увидел Рассветных Сестер.
Он вышел на палубу перед самым рассветом и заметил в небе яркую искру.