Он глотнул кла, чтобы убедиться, что Касия не обожжется. Потом он с трудом усадил жену, прижал ее к себе — самому ему пришлось привалиться к переборке — и поднес кружку к губам Касии.
— Выпей, Касия. Выпей и согреешься.
Касия так замерзла, что у нее не было сил даже на то, чтобы пить. Но все-таки она заставила себя глотнуть, и постепенно, глоток за глотком Робинтон влил в нее весь кла. Потом Касия шевельнула головой, напряглась, но из горла у нее вырвалось лишь невнятное клокотание; тогда она взглядом попросила Робинтона тоже выпить горячего. Чашка уже опустела, так что Робинтон сделал себе новую порцию и снова поставил на огонь кастрюльку с похлебкой. Он даже задремал, но его разбудило дребезжание крышки. Еще чуть-чуть — и кипящая похлебка непременно бы сбежала.
Даже краткого мига передышки хватило, чтобы Робинтон немного оправился — все-таки он был молод и силен. Он разлил похлебку по двум кружкам, заново наполнил чайник водой и поставил его на огонь. Надо обтереть Касию теплой водой. Может, это поможет.
Робинтон съел немного супу, потом с трудом стянул с себя мокрую одежду и вытащил из шкафчика сухую. Он выбрал из груды одежды самые теплые из вещей Касии и толстые шерстяные носки, а потом принялся растирать ноги Касии и растирал до тех пор, пока та не застонала и не попыталась отодвинуться. Тогда он натянул на жену носки.
Вода тем временем успела нагреться. Робинтон смочил полотенце, откинул одеяло и принялся прикладывать полотенце к ногам Касии.
Через некоторое время бледная до синевы кожа девушки понемногу начала розоветь. Робинтон накормил Касию похлебкой, и та без сил вытянулась на койке; даже ничтожное усилие, требовавшееся, чтобы глотать, утомило ее до предела. Маленький кораблик тихо покачивался на волнах. Робинтон улегся рядом с женой, забрался под одеяло и наконец-то позволил себе уснуть.
* * *
Разбудила Робинтона настоятельная потребность облегчиться. Придя в себя, он обнаружил, что почти не может шевелиться: отчасти потому, что Касия во сне навалилась на него, а отчасти потому, что измученное тело ныло и повиноваться не желало. Робинтону понадобилось несколько мгновений, чтобы вспомнить, почему он так вымотался. А вспомнив, он испуганно уставился в маленький иллюминатор. Над водой поднимался туман, и сквозь него смутно виднелся недалекий берег. О борт шлюпа тихонько плескались волны.
С трудом сдерживая стон, Робинтон заставил ноющие мышцы подчиниться. Он выбрался из-под Касии и скорее свалился, чем спустился с койки. Касия даже не шелохнулась. Но лицо ее уже не было таким бледным, и губы слегка порозовели. Робинтон укутал жену поплотнее и, пошатываясь, поднялся наверх. Воздух был холодным и промозглым; палубу покрывали обрывки водорослей. Робинтон, держась за стену кубрика, добрался до борта и облегчился. Самочувствие заметно улучшилось.
Потом Робинтон принялся с любопытством вглядываться в туман, пытаясь понять, куда же их занесло, — но берега практически не было видно. Если, конечно, он тут вообще наличествовал. Некоторые бухты представляли собой всего лишь выемки, образовавшиеся в скалах под воздействием волн. А, какая разница! Главное, что эта бухта спасла им жизнь.
Робинтон спустился обратно в каюту.
Уголь прогорел, и жаровня успела остыть. Робинтон снова наполнил ее углем и развел огонь. Ожидая, пока пламя разгорится как следует, он грел у жаровни руки. Касия застонала, пошевелилась и закашлялась. Робинтон испугался, не простудилась ли она — но нет, лоб у нее был холодный. И щеки тоже. Даже слишком холодными.
Он наполнил чайник из бака и поставил его на жаровню греться, а рядом примостил кастрюлю. Даже эти несложные действия вызвали у него одышку, и Робинтону, чтобы продышаться, пришлось присесть на край койки. Его вдруг передернуло, и он понял, что сам тоже холодный.
Когда кла был готов, а суп нагрелся, Робинтон поднял жену и усадил, приладив ей под спину подушки. Касия с трудом повернула голову, на миг разлепила глаза и снова закашлялась.
— Касия, проснись. Тебе нужно поесть, любимая.
Касия, не открывая глаз, качнула головой; лицо у нее сделалось капризным, словно у ребенка.
Робинтон все-таки уговорил ее открыть глаза и выпить немного кла. Потом Касия слабо улыбнулась мужу и снова провалилась в сон.
Эта идея показалась и самому Робинтону чрезвычайно привлекательной. Покончив с похлебкой, он тоже забрался под одеяло. Руки Касии были холодными, и Робинтон принялся их растирать — и остановился лишь тогда, когда окончательно выдохся.
А вскоре уснул и он.
* * *
Проснувшись во второй раз, Робинтон чувствовал себя гораздо лучше — а вот Касии, похоже, ничуть не полегчало. И Робинтон всерьез забеспокоился. К тому же похолодало. Деревянный корпус шлюпа не защищал их от холода, выпивающего из их тел последние капли тепла. Робинтон натянул на жену все, что только было можно. Обернув горячий чайник одеждой, Робинтон пристраивал его в ногах у Касии — а ноги, несмотря на теплые носки, так и оставались ледяными. Он заставлял жену пить, а когда Касия пожаловалась, что скоро лопнет, принес ведро и помог ей подняться и справиться с одеждой.
Туман слегка поредел, и стало видно, что маленькую бухту со всех сторон окружают отвесные скалы; выбраться отсюда посуху и отправиться за помощью не представлялось возможным. Но при одной мысли о том, чтобы снова выйти в море, Робинтону делалось не по себе; мореход из него был неважный. Кроме того, он понятия не имел, где же они находятся — все еще во владениях Тиллека или у открытого всем ветрам западного края Плоскогорья. А может, их вообще занесло к побережью Форта.
Робинтон решил, что стоит подождать еще денек. Но когда на следующее утро рассвет выдался ясным и холодным и даже кла перестало дарить ощущение тепла, Робинтон разбудил жену, чтобы та, не вставая с койки, давала ему указания.
— Если я оставлю люк открытым, тебе будет достаточно хорошо видно палубу, чтобы разглядеть, если я что делаю не так? — умоляюще спросил Робинтон.
Касия, казалось, не осознавала, почему он так беспокоится. А Робинтон не мог не беспокоиться. У них осталось мало еды и почти закончился уголь для жаровни. А без жаровни, хоть как-то согревающей их маленькую каюту, они попросту замерзнут ночью.
— Они придут. Найдут нас, — пробормотала Касия.
— Здесь нас не увидят. Нам нужно выйти в море, чтобы парус был издалека виден.
— Ты справишься, Роб, — отозвалась Касия, и на лице ее промелькнула тень улыбки. — Ты даже сам не знаешь, как много ты можешь…
— И ты тоже, — без обиняков заявил Робинтон, подгоняемый страхом.
Касия печально качнула головой и снова закрыла глаза.
Робинтон смотрел на нее, вспоминая, как отважно Касия сражалась с бурей. Но теперь буря закончилась, и Касия уповала на него, своего супруга — ведь Робинтон обещал заботиться о ней. Только вот Робинтон не ожидал, что ему придется пройти через подобное испытание — да еще так скоро.