Хафиз похлопал рукой по подлокотнику кресла рядом с собой и поманил к себе Карину.
— Сейчас, любовь моя, нам нужно заняться этими преступницами. Очевидно, им можно найти лишь ограниченное применение. Не хочешь ли ты пересмотреть свои доводы против домов наслаждений здесь, на Мечте, чтобы эти гурии могли в какой-то мере возместить долг, возникший из-за их преступления?
— О, Хафиз, ты знаешь, я бы и не подумала спорить с тобой по поводу заведений, которые тебе хочется организовать здесь, на планете, превращенной тобой в цветущий сад. Ты ведь не считаешь меня пуританкой, дорогой мой? — промурлыкала она, прижимаясь к нему.
— О нет, любимая. — Он махнул рукой и посмотрел на нее со смесью благоговения и похоти. — Ни в коем случае, только не пуританкой.
— Я только опасаюсь, что дети, которые здесь работают и, возможно, выросли здесь — а особенно на Лунной базе на Маганосе, — могут быть травмированы, увидев, что их самый щедрый благодетель разрешает такие заведения. Например, Яна и Кетала избежали участи стать пленницами в подобных местах лишь благодаря твоему вмешательству. Я опасаюсь, наша молодежь обнаружит противоречие в таком поступке.
Он вздохнул.
— Ну, они были невинными девочками, а эти женщины — опытные преступницы и куртизанки.
— Танцовщицы, дорогой, пусть и преступные. А эта, — она указала на Лейлу, — вообще еще ребенок. И нужно также учесть мнение линьяри. Они очень чистый и великодушный народ.
— Это правда, — согласился Хафиз. — Ты, как всегда, — жемчужина мудрости, дорогая. Но что нам тогда с ними делать? Неужели я должен построить специально для них тюрьму?
— О нет, дорогой, зачем такие расходы! Гораздо более экономным будет перевоспитать их, и вот что мы сделаем! — воскликнула Карина. — Девочка пойдет в школу вместе с другими детьми и научится всему, чему обучают в этом настоящем лунном университете, по собственному выбору. Я уверена, что эти дамы способны выполнять хотя бы черную работу, например убирать. Они в долгу перед дорогой мисс Димитри за похищение ее корабля, не говоря уже о том, что она бесплатно доставила их сюда, проявив душевную щедрость.
— О нет, — возразила Андина. — Я им не доверяю. Мои люди работают повсюду на Мечте, в том числе — в строго охраняемых зонах, и иногда в такое время, когда других сотрудников нет рядом. Я должна знать, что их честность безупречна.
— Тогда, может быть, некоторые из них хорошие портнихи? — высказала предположение Карина. — Я всегда найду применение паре новых платьев, а халаты Хафиза нуждаются в постоянном ремонте и замене.
— Увы, добрая госпожа, — воскликнула предводительница, — мы умеем пришить оторвавшуюся монету или зашить прореху в костюме, но мы всегда заказывали наши костюмы у мастеров этого дела. Мы ничего не знаем о пошиве или моделировании одежды, и новая технология соединения тканей также не известна никому из нас.
— Какая жалость, — заметила Карина и надула губки, глядя на свои фиолетово-лиловые одежды, сшитые, вероятно, всего неделю-две назад. По мнению Карины, их скоро предстояло заменить на новые.
— Однако, — сказала Азиза, поднимая голову и глядя в глаза Хафизу, — у вас освободилось место начальника службы безопасности. Кто лучше опытного преступника найдет слабые места в нынешних мерах безопасности? Я сама в тысячи раз лучше могла бы выполнить обязанности этого негодяя, — тут она дважды сплюнула на пол, — который предал нас всех. Мои спутницы и я к вашим услугам, мы устраним все недостатки вашей системы безопасности так же верно, как река сметает все камни в своем русле. Мы сразу же узнаем тех, кто занимается нашей прежней криминальной профессией…
— О, Хафиз, как чудесно! — воскликнула Карина. — Она сказала «прежней». Она явно считает себя исправившейся!
— Да, мадам, это так, — будущий начальник системы безопасности отвесила поклон, вычурный и выразительный, превосходящий любое па ее танца. — Ибо ваша доброта и милосердие тронули мое сердце — сердца всех нас. Разве эти прекрасные белые люди-единороги не исцелили наше самое большое сокровище, нашу Лейлу, когда мы пытались похитить их собственные сокровища? Мы испытываем к вам благодарность и преданность, о великие господин и госпожа. Кроме того, — прибавила она, потирая указательный палец о большой, — этот негодяй рассказывал, что эта должность очень хорошо оплачивается.
Хафиз рассмеялся, и Карина, последовав его примеру, хихикнула в ладонь.
— Ты уверена, что ты не одна из моих родственниц, бесчестная женщина? — спросил у нее Хафиз.
Закончив смеяться, он произнес вполне серьезно:
— Мне не следует даже обдумывать твое наглое предложение. Но мне снова очень хочется, чтобы вернулась моя прежняя начальница службы безопасности, также женщина. Поскольку она не вернется, я настолько глуп, что чувствую желание выслушать твои доводы. Может, я проявляю излишнюю доверчивость. Кроме того, у меня уже почти нечего красть. — Он глубоко вздохнул и продолжал, постепенно меняя тон приказа на тот тон, которым он обычно вел переговоры о сделке: — И поэтому я тебе скажу — да, обычно эта должность хорошо оплачивается. Но вы перед нами в долгу и поэтому получите только еду, жилье, форму и, возможно, малую толику карманных денег, чтобы вы не воровали по мелочам.
— Дядя, ты действительно доверяешь этим женщинам? — спросил Рафик.
— Не уверен. Думаю, мы должны попросить более точно оценить их. Что ты скажешь, дочь моего сердца, пусть не моих чресл? — спросил он у Акорны.
Она сразу же поняла, о чем он просит, и проверила мысли женщин. К ее удивлению, их мысли действительно были полны благодарности и облегчения. Единственный замысел, который обнаружила Акорна, касался того, что планировала предпринять каждая из женщин, чтобы повысить свою значимость в глазах Хафиза или Карины.
— Как ты сказал, так пусть и будет, дядя Хафиз, — ответила она, слегка поклонившись.
Хафиз повернулся к Рафику.
— Пусть так и будет, — произнес он, энергично кивнув головой.
Акорна, экипаж «Балакире», Ари и его семья вернулись на Вилиньяр. До появления Ари Акорна больше всех из своего народа интересовалась машиной времени. Теперь Итир и Марни, историк и фольклорист, а также несколько лекарей-линьяри пришли в лабораторию, где стояла машина времени, и попросили Ари объяснить им механизм ее действия.
Акорна надеялась, что предсказание Рафика сбудется и что они с Ари снова полюбят друг друга, как любили до разлуки. Но вопреки ее надеждам все было не так. Как ни странно, ей было гораздо легче разговаривать с Ларье, чем с братом. По крайней мере Ларье не брал на себя смелость рассказывать ей о ее прежних чувствах и мыслях, основываясь на записанных воспоминаниях.
Они с Ларье легко обменивались мыслями. Он был для нее большим утешением. Он знал Ари — или скорее этого Ари — лучше всех остальных.
Когда Акорна пожаловалась, что Ари считает, будто все, что случилось до его возвращения к ним, было легким развлечением, забавным, но которое следует воспринимать с долей скептицизма, Ларье ответил: