— Я слышал, что все хранители умерли! — послышался выкрик из толпы.
— Еще три дня назад мы думали, что так и будет, но сейчас послушницы и служанки покажут вам четырех наших хранителей, которые волей божественного провидения были возвращены к жизни.
По его сигналу Мью-Шер и трое других храмовников, ухаживающих за котами, вышли вперед и подняли над головами Гримлу, Пашу, Хаджи и Шер-По. Все животные выглядели на редкость здоровыми: их шерсть блестела, глаза были светлыми, носы и подушечки лап — розовыми.
— Конечно, это чудо, это благословение свыше снизошло на нас после того, как, пользуясь своими связями в Федерации, я встретился с посланником народа линьяри, леди Акорной Харакамян-Ли, чьи выдающиеся познания в медицине помогли спасти четырех этих бесценных для нас священных хранителей.
По мере того как Акорна начинала понимать, куда клонит Кандо, в ней закипала ярость. Ее дар целительства, который помог ей вылечить храмовых котов, Кандо пытался использовать в качестве повода для развязывания новой войны и для упрочения собственного авторитета. Она видела мульзара насквозь, как если бы он был из стекла. Эду преуменьшил ее роль в спасении котов, и это, собственно, не противоречило ее желаниям, но Акорну бесило другое: этот хитрый политик использовал ее для реализации собственных планов. Если бы он говорил об исцелении священных животных более расплывчато, его подданные, глядишь, решили бы, что и вылечил-то их именно он.
Акорна чувствовала, что люди испытали огромную радость, увидев четырех хранителей живыми и здоровыми, но они по-прежнему не доверяли Кандо и боялись его. Что касается Акорны, то у нее все происходящее вызывало глубокое отвращение. Слегка прикоснувшись к сознанию Надари, она убедилась в том, что речь Эду вызывает у нее такие же чувства.
Акорна пришла к мнению, что Кандо чересчур заигрался в политические игры и что ему нет никакого дела до здоровья котов, домашних животных и даже собственных подданных, иначе он не стал бы распространять среди них инфекцию.
Воспользовавшись тем, что Кандо представил ее, она сделала шаг вперед и слегка поклонилась сначала собравшимся внизу, а затем мульзару, вызвав в толпе шквал восторженных криков и аплодисментов. Он хотел было что-то сказать, но она опередила его:
— Благодарю вас, мульзар. Я, как вы правильно сказали, целитель, и, хотя одновременно с этим я также являюсь посланником другого мира, у меня не всегда получается быть дипломатом в достаточной степени. Прошу вас простить меня за то, что в данных обстоятельствах я считаю все эти разговоры о войне и завоеваниях ужасающими. Как я уже говорила вам, мой народ не верит в то, что войны способны приносить хоть какую-то пользу. Это касается всех миров — и нашего, и вашего. Сейчас важно лишь одно: смертоносная болезнь продолжает распространяться, убивая хранителей — существ, которых все люди этой планеты почитают как священных. Так, может быть, лучше сосредоточиться на том, чтобы вылечить как можно больше этих животных, чем готовиться к войне, которая непременно убьет, искалечит еще больше существ — как четвероногих, так и двуногих! Я смотрю на вас, и мое сердце врача чувствует, как страдает ваша душа, как измучена она переживаниями за жертв страшной болезни, поразившей ваших возлюбленных хранителей, которые одним только своим присутствием оберегали вас. Теперь же, когда большинство их пало, ваш народ бедствует и голодает. И, я уверена, эти чувства разделяют все остальные народы вашей планеты.
— Тем более их надо покорить! — раздался крик из толпы.
— Но кого вы собираетесь покорять? Мертвых и умирающих людей с их мертвыми и умирающими животными? У них нет ни еды, которую вы могли бы отобрать, ни хранителей, которых вы могли бы забрать себе. Какой во всем этом смысл? Я хотела бы предложить вам, мульзар… — заговорила она, вновь повернувшись к Кандо, но осеклась, увидев его лицо. Его выражение было вежливым, но по его глазам Акорна поняла, что он ни удивлен, ни тронут ее речью. Впрочем, она от него этого и не ожидала. — Так вот, — продолжала она, — я поеду к тем, кого вы намереваетесь завоевать, и предложу им использовать мои навыки врачевания, чтобы излечить как можно больше их храмовых котов и других животных. Таким образом, мне, по крайней мере, удастся выяснить, сколько хранителей уцелело в других районах планеты. Если на моем пути попадется Храм, в котором их много, я в обмен на свою помощь попрошу котят, чтобы отдать их в те Храмы, в которых их не осталось.
Мульзар внезапно улыбнулся:
— Вы будете шпионить на нас? Вы поистине умнейший человек, предлагая информировать нас о том, у кого имеется больше всего столь необходимых нам хранителей!
Акорна почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, и подумала, что от накатившей на нее ярости, наверное, покраснел даже ее рог, однако тон ее остался спокойным, а речь вежливой.
— О нет, мульзар, вы неправильно истолковали мои слова! Если ваши оппоненты окажутся честными людьми, вам не придется нападать на них. На тех же, у кого осталось совсем мало священных котов, нападать также не имеет смысла, ибо что с них взять! Что же касается тех, кого эпидемия пощадила, то их жрецы в благодарность за мои услуги подарят мне котят, которых я передам в те Храмы, которым повезло меньше. Мне нет смысла кривить душой или тем более шпионить. Я хочу только одного: оказать помощь всей вашей планете в это трагическое время.
(Будь предельно осторожна, Акорна, он буквально бурлит от бешенства!) — пришло мысленное послание от Надари.
— Как отрадно видеть столь светлый идеализм в человеке вашего положения, посланник, — мягко заговорил мульзар, — но вы слишком молоды, добросердечны и, по вашему же признанию, происходите из народа, который никогда не воюет. Вы просто не в состоянии понять, какими осложнениями чревато для народов нашей планеты то, что вы предлагаете. Я более чем уверен, что Федерация ни при каких обстоятельствах не даст разрешения на осуществление вашего плана.
— А я уверена в том, что, если вмешаетесь вы, сэр, и используете свои связи среди высокопоставленных чиновников Федерации, мой путь станет гладким, как стекло. Не сомневаюсь, что ваш друг капитан-лейтенант Макостат сделает все от него зависящее, чтобы помочь нам.
Лицо Надари дергалось, словно от нервного тика. На самом деле она просто пыталась сдержать раздиравший ее смех, наблюдая позорное фиаско своего ненаглядного кузена.
Мульзар снова воздел руки, давая понять: вмешательство Акорны вовсе не означает, что он закончил свою речь, и что он закончит ее тогда, когда сочтет нужным.
— Жители Хиссима! Хоть я всецело разделяю ваше ликование в связи с чудесным спасением наших хранителей, мне кажется, что мы подверглись испытанию. Боги ниспослали нам эти беды и эту леди, чтобы испытать нашу веру, преданность и покорность по отношению к ним — все те качества, которые вам пристало испытывать по отношению ко мне. Первым делом они забрали у нас тех, в ком мы нуждались больше всего, — наших возлюбленных хранителей. А затем нам дали выбор в лице посланника Акорны и ее целительского дара. На меня снизошло откровение.