Капитан наклонил голову, как бык, готовый броситься на соперника.
— Мисс Хэп, мы с командой работали сорок лет, чтобы выкупить «Ханг Ху». Нам до сих пор приходится выплачивать по счетам. Мы заплатим громадные неустойки, если не доставим груз на Коубаувсло и на Филз — это окончательно разорит нас. И мы окажемся на помойке. Черт возьми, как и любой нормальный человек, я тоже люблю детей, но мужчина должен зарабатывать себе на жизнь.
— Ладно, капитан, тогда вам, возможно, будет приятно узнать, что дети гораздо легче химических солей. Обменяв один груз на другой, вы почти моментально окажетесь за пределами опасной зоны. — Чанна, наградив его любезной улыбкой, смотрела ему в глаза, пока тот не опустил взгляд. — Да, вы хотели что-то спросить? — Она обратилась к бритой татуированной капитанше, которая даже привстала на цыпочки и размахивала руками, чтобы на нее обратили внимание.
Когда в ответ на ее вопрос, что делать с беременными женщинами, если они вздумают рожать на ее корабле, ее заверили, что среди пассажиров обязательно будет квалифицированный врач, она успокоилась.
В конце концов все поддались на уговоры, но девять капитанов все же выпросили несколько часов, чтобы вылететь в космос и поставить на бакенах свой груз, который никому не принесет никакого вреда.
— Фу, — сказал Симеон, как только капитаны ушли из гостиной. — Это было довольно неприятно.
— А будет еще хуже, — мрачно заметила Чанна.
— Что?
— Объявлять это жителям станции, — сказала она.
— Ох…
— Ты меня дуришь, Джоат, — заявил Селд Чаундра. — Пираты! За кого ты меня держишь? За молокососа из детского сада?
«Так оно и есть. Ты прав», — подумала Джоат.
— Я не вру, дерьмовые твои мозги, — сказала она.
Они сидели в комнате Селда, вдали от роскошного жилища его отца у главного шлюза Северной сферы. Комната была забита моделями кораблей и голографическими афишами, в основном из путеводителей, но было и несколько из приключенческих сериалов. Джоат особенно нравился один герой с безумными глазами, вопящий во всю глотку в челюстях трехголового монстра, который тряс его над развалинами горящего здания. Как ни странно, этот актер чем-то напоминал капитана, выигравшего её у дяди.
— Дай мне еще один батончик, — распорядилась она, не поднимаясь с места. Селд бросил ей шоколадку с софы, на которой валялся. Джоат поймала ее на лету и тут же бросила обертку на пол. Селд вздрогнул, но ничего не сказал.
— Как ты можешь есть так много этой дряни? — спросил он, пока она заглатывала его.
— Ешь, пока они есть, — ответила она с набитым ртом. Он вздрогнул вновь. «А он чистюля», — подумала она. — Во всяком случае, здесь скоро будут пираты.
— Уж без сомнения.
Неожиданно Селд, получив затрещину, шлепнулся на спину. Он как-то странно закричал, когда тонкие, но сильные кисти Джоат, отбросив его руки, схватили за джемпер под горлом. Костлявые пальцы болезненно вцепились ему в дыхательное горло. Он едва дышал, когда она уперлась коленками ему в живот.
— Знаешь что, трус…
— Я не трус! — прохрипел он.
— А я тебе не вру! Вот! — Она отпустила его, прошла к рабочему столу и вставила чип в разъем у экрана. Тот осветился, демонстрируя главную гостиную, колонну Симеона и ревущих капитанов, беснующихся вокруг нее.
Селд слушал, открыв рот.
— Пираты! — едва слышно выдохнул он. — Эй! Действительно сюда летят пираты, а вот ты украла этот чип!
— Я ничего не крала, а просто скопировала его, когда брала себе еду.
— Копирование без прав — это все равно что кража, Джоат. А подсматривать официальное собрание… — Селд умолк, не в силах сформулировать обвинение, хотя и прекрасно понимал, что обязан это сделать.
«Чертов нытик, — подумала она. — Когда он говорит такие вещи, то становится просто копией своего отца». И все же его отец был гораздо лучше её собственного. От воспоминаний об отеческой ласке она часто просыпалась ночью в поту. Правда, оставалась надежда, что его давно убил Джелеб Ночной Кошмар. Её дядя, забравший её к себе, оказался еще хуже, но она, по крайней мере, знала, что он уже мертв. Она выбросила эти мысли из головы, чтобы они не портили ей жизнь.
— Ладно, считай, что я вездесущая амбистома из системы Сонди и хакер, ворующий из базы данных, — но ты будешь слушать, что они говорят, или нет?
Селд часто заморгал, но так и сделал.
— Вот чертовщина, — прошептал он. — На нас действительно собираются напасть пираты. — Его глаза засияли. — Эй, Джоат, это все как настоящий голофильм.
Джоат сильно пнула его ногой.
— Почему ты это сделала? — спросил он, выходя из себя.
— Потому что ты мне нравишься, дурак, — ответила она.
— Я тебе нравлюсь? — сказал он, приводя себя в порядок, а потом снова задрожав. — Чертовски странный способ показывать это, черт тебя возьми.
— Это тебя черт возьми. Это не голограмма, Селд. Эти пираты, кольнари, они самые настоящие. Половина пришельцев с корабля, едва не разнесшего станцию, мертвы, тупица. Они ме-р-т-вы, с ними все кончено, они не оставили о себе даже воспоминаний, не выдержав свалившихся на них испытаний. Мы говорим о настоящем преступлении, Селд. Знаешь, нам всем может здорово достаться: тебе, мне, Симеону, твоему отцу.
— Да, — едва слышно выдавил Селд: он выглядел напуганным до смерти. — Но что мы можем сделать? — Эти слова он произнес дрожащим голосом, стараясь не показать Джоат, как напуган на самом деле.
— Садись сюда и слушай мамочку. У Симеона есть кое-какие задумки. Но у меня их побольше.
Рашель бинт Дамскус сидела и дрожала на краю кровати. Под этой койкой больше ничего не было. Даже ножек, на которых она должна стоять, никакого другого поддерживающего механизма, но тем не менее она не падала. Девушка задрожала вновь, опустив взгляд на таблетку, которую держала в руке. Странный смуглый человек, которого звали доктором Чаундрой, дал ей ее, сказав, что она почувствует себя лучше. Но ей не хотелось чувствовать себя лучше. Она хотела чувствовать боль, потому что боль позволяла ей понять, что она еще жива.
Рашель пробежала глазами по маленькой квадратной спальне. В углу была прикреплена раковина. Она рванулась к ней, бросила таблетку в канализацию и долго нажимала на незнакомые устройства, пока из крана не хлынул поток воды. Потом она бросилась обратно в постель, со стыдом думая о том, как тонка больничная рубашка, едва прикрывающая ее тело.
«Как бы мне хотелось оказаться дома», — печально подумала Рашель. Но дом был далеко, за много световых лет в Керрисе… А Керрис, вернее, его развалины были засыпаны радиоактивной пылью, плавающей в небесах Бетеля. «Там осталась мама, — подумала она. — Отец. Младшая сестренка Делия».