— Господин Доук, — продолжала она. — Регулярные личные инспекции являются стандартной процедурой на всех установках данного типа. Меня совсем не волнует то, что оборудование используется нерегулярно. Вспомогательные системы нужны в случаях непосредственной опасности, и будет гораздо лучше, если в нужный момент они смогут выполнять те функции, для которых предназначены. Меня совершенно не волнует, как часто вы посылали визуальные отчеты. Машины сделают все, что вы пожелаете, независимо от того, правда это или нет. Квалифицированные специалисты обязаны заботиться о своем оборудовании. Ваши подчиненные, очевидно, не удосуживались заниматься этим. Подобное положение меня не устраивает. Это понятно?
— Да, мисс Хэп, — пробормотал он. «Сука» — это она ясно прочла в его глазах.
«Прекрасно. Теперь у тебя сложилось обо мне верное представление, и я надеюсь, что ты будешь ответственно относиться к своей работе», — подумала она и, повернувшись, быстро зашагала к дверям.
— Меня не волнует то, что про вас болтают, мисс Хэп. Как мне кажется, вы намерены многое изменить к лучшему.
Это сказала одна из технологов службы связи. Чанна, сразу же вспомнив ее имя, мило улыбнулась и тихо сказала:
— По правде говоря, мисс… Фосс, мне совершенно до чертиков, что вам кажется. Меня волнует лишь качество вашей работы. Которой вы сейчас не заняты. — Она спустилась в коридорный отсек.
— Послушай, — сказал Чанне Симеон, когда она отошла уже так далеко, что никто не мог услышать их разговора.
— Да?
— Разве нужно было так срывать на ней свое раздражение?
— Симеон, я проявила бы непрофессионализм, если бы позволила служащим так перемётываться с одной стороны на другую. Мы сами имеем право — съесть начальника секции с потрохами, но нарушение субординации недопустимо: оно создает распри и нравственные проблемы. Возможно, я пробуду здесь не слишком долго, но я не намерена улететь, оставив проблемы, решать которые придется кому-то другому. Подобные вещи надо пресекать в зародыше.
— Пресекать — это одно. Ты просто ударила ее под дых.
— Ах, как я понимаю, ты считаешь, это я действовала неблагородно.
— Конечно! Вообще-то ты вела себя по-настоящему жестоко.
Чанна моментально остановилась, упершись руками в бедра и задумчиво глядя вниз. Затем она подняла голову и скрестила руки на груди:
— Симеон, я заметила, что Рейдон был здесь на двенадцать лет дольше положенного срока.
— Он не хотел уезжать, — отозвался Симеон с подозрением.
— Но шесть лет назад он подал прошение об отставке.
— Он передумал и забрал его. Я не собирался давить на него. Он был моим другом.
— М-да. Знаешь, просматривая отчеты о собраниях за последние несколько лет, я попросту не могла не заметить, что все вели себя так, словно его здесь не было. В тех редких случаях, когда он пытался внести в дело свой вклад, ему приходилось спрашивать разрешения. Или тебе никогда не приходилось слышать слов: «Так, Симеон?», «Да, Симеон?»
— И что же ты имеешь в виду?
— Я имею в виду коренные различия в наших подходах, Симеон. Если я бываю жестокой, то лишь для того, чтобы не стало еще хуже. Если ты бываешь жестоким, то лишь для того, чтобы все делалось по-твоему.
— Что?!
— Тебе, без сомнения, известно, что дружба всегда взаимна. А может быть, Рейдон оставался здесь только потому, что знал — ты хочешь этого. Ты уже давно действуешь так, как тебе заблагорассудится. Не думаю, чтобы ты мечтал о появлении здесь нового человека. Какого-то чужака, которому еще вздумается все поменять по-своему вместо того, чтобы согласиться на ту замечательную, спокойную жизнь, к которой ты уже давно привык.
— И откуда ты взяла весь этот бред собачий?
Она пожала плечами.
— Это так, или ты просто настолько привык видеть его изо дня в день покорным и униженным, что перестал это замечать. В любом случае, он наверняка именно так себя и чувствовал.
— Я знаю его, Хэп, а ты нет. Если бы у Тэла были проблемы, он бы обязательно о них рассказал. Зачем ему надо было страдать в одиночестве, если он знал, что всегда может обратиться ко мне?
— Ты просматривал отчеты?
— Мне не надо ничего просматривать. Я был здесь.
— Знаешь, они подтвердят все, что я сказала.
«Сука в никелированной упаковке!»
— А тебе никогда не приходило в голову, что ты относишься ко мне с предубеждением? Ты считала меня виноватым уже с первых минут после того, как мы поздоровались. Позволь уж, всезнайка, рассказать, почему нельзя судить о Рейдоне только по отчетам. Он ненавидел все эти проклятые собрания. «Черт, — обычно говорил он, — от этой пустой болтовни у меня размягчаются мозги». Он редко говорил на собраниях. Это было не в его стиле.
— И давно это стало у вас обычным делом — оспаривать каждое его слово, если он все же решался заговорить?
— Любой твой вопрос звучит как обвинение в преднамеренном убийстве.
Чанна закусила нижнюю губу.
— Симеон, записи подтвердят мои выводы: понять все это было несложно, это лежит на поверхности. Ты можешь и сам найти тому подтверждение — просмотри обзор видеозаписей собраний. Хорошо?
После минутного раздумья у Симеона словно открылся внутренний глаз, и он увидел горькую улыбку своего бывшего напарника. Рейдон всегда говорил по этому поводу: «А, похмелье», — но…
— Ты бьешь ниже пояса, Чанна, — сказал он.
Она вспыхнула, но выражение ее лица осталось враждебным.
— Я страшно разозлилась, — искренне призналась она. — Моя карьера летит псу под хвост только потому, что ты хотел оставить его здесь. Так что, когда я увидела… — Она вновь прикусила губу. А потом продолжила уже спокойнее: — Тебе придется следить за собой и постараться не употреблять по отношению ко мне выражений «ты нанесла ей удар ниже пояса» или «ты была жестокой». Это обычно выводит меня из себя. К тому же ты мог бы и прислушаться к моим словам вместо того, чтобы качать права.
— М-да… Я это запомню. — Он сделал паузу. — Знаешь, если тебе действительно так уж не терпится сбежать отсюда, я аннулирую заявку о твоем переводе и сделаю, чтобы об этом забыли. Раз уж мне не предоставили желаемого, должен же я иметь право хоть на кое-какие поблажки…
— Ну уж нет. В прошлый раз, точно так же отстранив кого-то, ты вонзил мне нож в спину. Благодарю покорно. Имея все это в виду, я намерена дать Центральной администрации достаточно времени, чтобы забыть весь этот скандал и мою роль в нем. Тебе придется потерпеть меня, по меньшей мере, пару лет, так что лучше смириться с этим. Да, по поводу других недосмотров…
— А? «А что теперь? Пыль на осветительной аппаратуре?»