«Он прямо расхохотался от этого». Симеон был рассержен.
— Почему тебе это не льстит?
Чанна подняла на него взгляд.
— Они постоянно кусаются, — сказала она с чувством, скрывая свое отвращение.
— Значит, ск… выбранные не должны сопротивляться, пытаясь избежать своей участи, — сказал Билазир. — Это в наших обычаях, раз уж мы встречаем сопротивление.
— Никто и не осмеливается сопротивляться! — дерзко ответила Чанна, а затем умудрилась выдавить горькую усмешку. — Нам что, тоже кусаться в ответ?
Едва слышный шелест раздался среди одетых в боевые скафандры бойцов, стоявших в линии за спиной Билазира, и кучки офицеров с перьями и драгоценностями в волосах. Их командир, резко подняв голову, заставил их замолчать.
— Я бы не стал рекомендовать этого, — сказал он с едким сарказмом. — По обычаю, на который я ссылаюсь, принято наслаждаться плодами победы. Без сомнения, самому древнему обычаю, даже вы должны знать о нем. Подготовь новую речь. В общих чертах изложи своим людям их обязанности. Они должны делать все возможное, чтобы доставить нам удовольствие. Кроме того, все должны с величайшим усердием относиться к своему труду, а не заниматься подрывной работой.
— Бог и Хозяин, если вы слишком сильно бьете плод, он может сгнить! Самая большая проблема состоит в том, что у меня сейчас сотни людей лежат в госпитале, сшитые по кусочкам и находящиеся под постоянным медицинским контролем из-за человеческих укусов и других ран. А вначале здесь было три сотни больных, и это если не считать тех, кто был выпорот кнутом.
— Они получили тяжкие телесные повреждения?
«Нет, но они трясутся, кричат и вскакивают во сне из-за ночных кошмаров» — подумала она. У кольнари была плетка, как-то воздействующая на нервную систему.
— Бог и Хозяин, — как ни старалась, она не могла скрыть сарказма в голосе, — проблема состоит в том, что на жизненно необходимых постах не хватает людей. Это не планета. Станция не может жить сама по себе. Все должно делаться без единой ошибки. Переутомление приводит к ошибкам, ошибки — к неудачам, неудачи — к гибели. Я не могу сделать невозможного, что бы вы мне ни приказывали.
— А это, — сказал он, — неверный тон. — Неожиданно он очутился рядом с ней и поднял ее подбородок большим и указательным пальцем. — Совершенно. Ты поняла, Чанахэп?
— Да, — промямлила она, — да, я поняла. — Для нее время, казалось, остановилось.
Он улыбнулся.
— Прекрасно. Хотя все твои замечания, но не тон, которым они были сделаны, не лишены смысла. Я отдам приказ, чтобы мои войска стали… мягче обращаться со своими рабами. После того, как вы продемонстрируете надлежащее отношение к своим обязанностям.
Глаза Чанны расширились.
На этот раз он действительно смеялся.
— Да, — уверил он ее, — это тоже наш обычай. Те из вас, кто удовлетворит нас или будет полезен, покинут станцию на наших кораблях. — Он наблюдал, как она реагирует на эту привилегию. — Идем со мной, — сказал он, взяв ее под локоть. Она слегка дернулась, как от прикосновения к электрическому проводу.
Амос сделал попытку последовать за ними. Бронированная перчатка с сервомеханизмом сомкнулась у него на голове так мягко, что не смогла бы повредить и яичную скорлупу. Точно такая же когда-то раздавила череп его сестры. Ветер дул у них над головами в кронах деревьев, заставляя листья кружиться в танце, по контрасту с неподвижно стоявшими внизу людьми.
— Странный способ тратить столько средств, — сказал Билазир, кивая на окружающий их пейзаж. Сдавленный смех вырвался у него изо рта. — Лучше было бы потратить их на оружие.
— А кто, как он считает, построил его корабли и оружие, которым они оснащены? — прошептал Симеон ей в ухо.
Чанна пожала плечами, отвечая им обоим.
— И все же это прекрасно, — сказал он. Его рука провела сзади по ее шее, совсем легко: подушечки пальцев лишь коснулись ее волос. Она непроизвольно задрожала.
— Не бойся, я не Сириг, — добавил он, двигая руку вдоль позвоночника. — Здесь как на Земле, так?
— Во многом. — Инстинктивно Чанна склонила голову набок, подальше от Билазира, в то время как Симеон снабжал ее необходимой информацией. — Некоторые растения и другие организмы происходят с Ригеля-4, но они совместимы.
— Похоже на взгляд в прошлое, — сказал он. Они остановились поодаль, где их не было видно из-за столов. — Компьютер, — сказал он. — Ночь.
Сразу же засияли созвездия Северного полушария Земли, бывшие там не такими яркими с тех пор, как человечество изобрело электрическое освещение.
— Да, — сказал т'Марид, глядя вверх на фальшивое небо. — Очень красиво, но слишком открыто. Кажется, что ты можешь упасть туда, и тебя унесет в безграничное пространство.
«Что ж, вот еще одна юс слабость», — подумала она. Многие из рожденных в космосе страдали легкой формой агорафобии. Это могло пригодиться, если Билазир был рожден в космосе.
Она сочла, что улыбка будет вполне уместной.
— Это ощущение называется головокружением. Я иногда и сама испытывала его, находясь на планете. Я родилась и выросла на космической станции, поэтому чувствую себя уютнее под потолком, чем под открытым небом.
— Да, что-то в этом роде, — признался он. — Но вот еще что… Компьютер. Ночь на Кольнаре. Из Мейридапура.
От столь резкой перемены Чанна судорожно вздрогнула. Темное небо над головой исчезло. Вместо него появилось сияющее облако лунного цвета, от горизонта до горизонта сплошь заполненное молниями. Она заморгала, но затем поняла, что этот свет был не намного ярче, чем свет земного неба.
— В десять раз ярче Луны, — подсказал Симеон.
С севера распространялось[object Object], закручиваясь так, словно его завитки, ярко-синие, белые и перламутровые, накрывали собой целый мир. Под ними на горизонте бил фонтан извержения вулкана, усиленного естественным атомным реактором. Какой-то крылатый гигант парил между росчерков молний. Существа поменьше преследовали его, падая сверху вниз и вырывая из его тела куски, а он жалобно кричал от боли.
— Я никогда не видел этого неба, — сказал Билазир задумчиво. — В действительности. Даже такой хорошей имитации, как эта. — Он отдал новый приказ, и вновь воцарилась земная ночь. — Так спокойнее.
— Ах… Птицам не понравится, если вы поменяете день на ночь, — сказала Чанна. — Лучше бы вы восстановили прежний режим, когда уйдете, Бог и Хозяин, — рассеянно добавила она.
Он в откровенном изумлении уставился на нее.
— Это не понравится птицам? — переспросил он. — Чанахэп, ты меня удивляешь. Птицам это не понравится, букашки будут волноваться… разве это важно?
— Мы привезли их сюда, в совершенно чуждую среду обитания. Если мы хотим, чтобы им жилось хорошо, наш долг — предоставить им все, что нужно. Они часть всего этого, — сказала она, обводя рукой вокруг. — Без насекомых и птиц парк превратится в стерильную безжизненную картинку. Поэтому мы должны заботиться об их потребностях.