— Мы должны остерегаться не Мерона — Килары! К чему бы она ни приложила руку, все становится кривым…
Ф'нор задумчиво кивнул головой:
— Да, мне было бы спокойней, если бы она собиралась, скажем, в Форт-холд. Лорд Грож считает, что ее давно пора придушить. Но она сестра Ларада Телгарского, и, будем надеяться, он сам сумеет присмотреть за ней. Ф'лар с Лессой тоже будут в Телrape. Она не рискнет связываться с Лессой. В конце концов, что может она натворить? Заставит Нити чаще валиться нам на головы?
Брекка побледнела, глубоко, со сдавленным всхлипом втянув воздух. Лицо Т'бора передернулось.
— Нет, конечно, — с мрачной обреченностью произнес молодой вождь Южного. — Никто не знает, чем это вызвано.
— А что случилось? — Ф'нор встал, мягко отстранив руки Брекки.
— Ты не знаешь, что нарушился ритм атак?
— Нет.
Он посмотрел на девушку; казалось, Брекку интересует только ее сумка с лекарствами. Не поднимая головы, она спокойно сказала:
— У тебя был жар, Ф'нор, когда пришли новости с севера. Я не хотела тебя беспокоить.
Т'бор фыркнул, словно замешательство Ф'нора доставило ему удовольствие.
— Да и зачем? Вспомни, даже таблицы Ф'лара не включают расчетов для Южного материка. Кого заботит, что творится в этой части мира! — С этими словам Т'бор вышел из вейра.
Ф'нор шагнул следом, но Брекка поймала его за руку:
— Нет, Ф'нор, не надо! Не стоит давить на него!
Он опустил глаза на взволнованное лицо девушки. Что с ней происходит? Неужели она любит Т'бора?
— Хорошо. Тогда расскажи мне все сама. У меня ранена рука, но с головой полный порядок.
Не перебивая, Ф'нор выслушал историю о событиях в Бенден-Вейре, когда Нити неожиданно упали на леса Лемоса. Потом кивнул головой:
— Что ж, может быть, это добавит Древним немного разума… Но поведение Т'бора мне непонятно. Разве нас, на севере, не беспокоит все происходящее здесь?
Брекка коснулась ладонью его здоровой руки, словно призывая к спокойствию.
— Поверь, ему нелегко с Киларой… Жизнь с ней слишком напоминает изгнание.
— Я знаю! — В Бендене у Ф'нора были свои проблемы с Киларой. Многие всадники вздохнули спокойно, когда она стала госпожой Южного Вейра.
— Ты видишь, сколько сделал Т'бор в Южном за эти Обороты, — продолжала Брекка.
Да, Вейр процветал; Т'бор оказался рачительным хозяином.
— Закончил ли он исследование континента? — спросил коричневый всадник. Он не помнил ни одного отчета, приходившего в Бенден.
— Не думаю. Западные пустыни ужасны. Несколько раз всадники пытались разведать те места, но ветры вернули их назад. А на востоке — лишь океан. Возможно, пустыни простираются всюду вдоль побережья. Край света, ничего больше…
Ф'нор согнул забинтованную руку, глаза его сверкнули.
— Послушай меня, Ф'нор, командир крыльев Бендена, — сердито сказала Брекка, безошибочно угадывая, куда устремились мысли всадника. — Твоя рана еще не затянулась, и ты не можешь уходить в Промежуток. Сильный холод ужасно действует на открытые раны… Не пытайся хитрить со мной!
— О, Брекка, милая, я не знал, как ты заботишься обо мне! — воскликнул Ф'нор, весьма довольный этой суровой отповедью.
Девушка окатила его таким пронизывающим взглядом, что улыбка Ф'нора увяла. Потом, будто раскаиваясь в столь откровенном проявлении чувств, она шутливо подтолкнула его к двери:
— Иди! Забирай своего бедного одинокого зверя и ложись на берегу под солнцем. Слышишь, Кант' зовет тебя?
Она вышла вместе с ним из вейра и была уже на середине поляны, когда Ф'нор сообразил, что не слышал беззвучного голоса Кант'а.
— Брекка?
Она нерешительно обернулась — уже на самой опушке поддеревьями.
— Ты можешь говорить с другими драконами?
— Да. — Она повернулась и исчезла среди огромных стволов.
— Клянусь Яйцом! — Ф'нор был поражен. — Почему ты не сказал мне? — напустился он на своего коричневого, разомлевшего на теплой земле позади вейра.
«Ты не спрашивал, — ответил Кант'. — Я люблю Брекку».
— Невозможный зверь, — сказал Ф'нор и посмотрел на край поляны — туда, где в роще цветущих деревьев исчезла Брекка. Брекка?! Пораженный, он уставился на Кант'а. Драконы очень редко называли людей именами — это служило признаком особой интимности. Обычно звери передавали облик человека, добавляя местоимение «он» или «она», смотря по обстоятельствам. И то, что Кант' столь фамильярно упомянул обитателя другого Вейра, было удивительно. Надо рассказать Ф'лару!
«Я хочу в воду», — с такой тоской произнес Кант', что его всадник невольно расхохотался.
— Иди, купайся! Я посмотрю.
Голова коричневого нежно ткнулась в здоровое плечо Ф'нора.
«Твоя рана почти зажила. Хорошо. Скоро мы вернемся в свой Вейр. Будем опять жечь Нити».
— Только не говори мне, что ты знал о нарушении графика…
«Знал», — прервал его короткий ответ Кант'а.
— Тогда почему же ты, червяк с крыльями, глупый, как скорлупа…
«Иногда дракон знает, что лучше для его всадника. Ты должен выздороветь, чтобы драться с Нитями. Я хочу плавать».
Дальнейшие споры были бесполезны, и Ф'нор взгромоздился на шею дракона. Они отправились к берегу — долгий путь для любого, кто привык мгновенно перемещаться в пространстве, — затем повернули на запад и летели вдоль песчаной линии пляжей, пока Ф'нор не нашел уединенную бухточку. Здесь было достаточно глубоко, чтобы Кант' мог поплавать. Высокие дюны, вероятно, нагроможденные зимними штормами, защищали берега юга. А на востоке, далеко-далеко, Ф'нор различил с высоты пурпурные скалы плоскогорья, на котором располагался Южный Вейр.
Кант' приземлился у подножия дюны, и всадник соскользнул на чистый, мелкий песок. Затем дракон, сделав длинный планирующий прыжок, плюхнулся в воду. Ф'нор следил за ним с наслаждением. Словно огромная рыба, Кант' то вздымался вверх из голубых морских волн, то переворачивался на поверхности и уходил в глубину. Когда коричневый решил, что достаточно освежился, он взлетел в воздух, тяжело хлопая мокрыми крыльями. Легкий бриз принес его, наполовину высохшего, прямо к ногам Ф'нора.
Кант' принялся валяться в песке, засыпав всадника до самой макушки. Возмущенный Ф'нор хотел снова послать его ополоснуться, но зверь отказался. Теплый песок так приятно грел кожу… Ф'нор смягчился и, когда Кант' уютно устроился в неглубокой ложбинке, прикорнул сам меж завитков хвоста. Вскоре солнце убаюкало обоих путешественников.