— Пользовалась когда-нибудь такой штукой? — спросила Шинид, подавая Яне рогатку.
— Детство мое прошло в таких местах, где на подобные игрушки смотрели весьма неодобрительно, — призналась Яна. Она покрутила в руках рогатку и отдала ее Шинид.
Шинид усмехнулась.
— А держишь ты ее так, будто знаешь, как с этим управляться.
— Ничего, этому легко научиться, — сказала Яна и взяла сумку, на которую указала ей Шинид. В сумке оказались маленькие камешки для стрельбы. — А что в другой? Еще одна рогатка, для тебя?
Шинид сказала, взвешивая в руке вторую сумку:
— Вроде того. Здесь парные камни. Каждая пара связана недлинной веревкой. Берешь за веревку и раскачиваешь камни в разных направлениях, а когда раскачаешь достаточно, раскручиваешь по кругу над головой и в нужный момент отпускаешь шнурок — камни летят и опутывают ноги того, кого ты хочешь свалить наземь.
— Я пару раз видела такое устройство. Причем там, где меньше всего можно было этого ожидать.
Упаковав свой заплечный мешок, Шинид пошла к навесу, забралась внутрь и вышла, неся с собой две пары снегоступов. Одну пару она протянула Яне. Яна прикрепила овальные плетенки к ботинкам, Шинид — тоже, и, поскольку теперь обе были полностью готовы выступать, Шинид повела ее в глубь леса, слабо освещенного восходящим солнцем.
Яне показалось, что шли они примерно около получаса, прежде чем Шинид остановилась и присела, укрываясь за вечнозеленым кустарником. Отодвинув в сторону развесистые ветви, Шинид достала из-под куста самую причудливую плетеную штуковину изо всех, которые Яна когда-либо видела, причем более узкий конец этой штуки был вывернут внутрь. Внутри сетки обнаружилось два серых длинноухих животных довольно приличного размера, весьма похожих на кроликов.
— Спасибо, друзья, — пробормотала Шинид и двумя точными, быстрыми движениями свернула обоим зверькам шеи.
Яна застыла в изумлении.
— Неужели они до сих пор не были мертвы? — спросила Яна. Это поразило ее даже сильнее, чем быстрая расправа Шинид с попавшимися в ловушку животными.
Шинид пожала плечами.
— Он пришли сюда, чтобы умереть, — и Шинид стала что-то негромко бормотать себе под нос, но Яне показалось, что в этом неразборчивом бормотании она различает слова. Бормоча, Шинид быстро достала из кармана куртки шнурок, обвязала им ноги зверьков и подвесила обе тушки на специальный крючок, приделанный к низу ее заплечного мешка.
Затем, все еще не прекращая своего странного бормотания, Шинид насыпала внутрь причудливой сетки-ловушки горсть каких-то комочков — по-видимому, приманку — и поместила ловушку обратно под куст. Яна уже успела сообразить, что обреченные зверьки забираются в сетку через хитроумно вывернутую внутрь горловину ловушки, через которую, очевидно, невозможно выбраться обратно. Принцип действия этой ловушки оказался таким же, как у рыболовной верши, в которую рыба заплыть может, а выплыть — уже нет.
— Значит, ты ловишь зверей живьем? — спросила Яна, когда Шинид замолчала. У Яны создалось странное впечатление, что этим своим бормотанием Шинид как будто отправляла своеобразную заупокойную службу по погибшим зверькам. Шинид кивнула:
— Да, наши ловушки не убивают. Так здесь принято. Но из-за этого я должна осматривать все ловушки каждые три-четыре дня, чтобы пойманные звери не изголодались.
Яна, удивляясь, покачала головой.
— Ты говорила, сейчас хорошее время, чтобы умирать. Значит, эти кролики попались в ловушку специально и ждали, чтобы ты их убила?
— Это же очевидно, — ответила Шинид и пошла дальше, сильно забирая налево.
Они проверили по пути еще десяток точно таких же ловушек, и Яна теперь несла часть добычи. И вдруг Шинид подняла руку, подавая Яне знак двигаться тише, и стала осторожно красться в сторону густых зарослей. Она так аккуратно раздвинула руками ветви, что с них даже не попадали снежные шапки, и заглянула в просвет. Потом кивнула Яне, чтобы та тоже подошла и посмотрела. Яна подкралась поближе и увидела сквозь маленькое окошко между ветвей крупного королевского оленя. Он стоял на трех ногах — четвертая была явно сломана и беспомощно свисала, изгибаясь в сторону под не правильным углом. Олень пощипывал тонкие ветви ближайших кустов. Там, где он топтался, подбираясь к пище, снег превратился в грязное крошево.
Шинид двинулась назад, жестом велев Яне оставаться на месте и не шевелиться. Потом она тихонько скинула свой заплечный мешок, осторожно положила его прямо на снег и, с копьем в одной руке, стала подкрадываться к зверю, огибая поляну. Яна проследила взглядом, как охотница скрылась в густом подлеске. Потом Яна услышала шумный выдох, жужжание летящего копья, короткий стук, когда острие копья вонзилось в цель — а потом послышался громкий треск ломающегося кустарника.
— Все, Яна, иди сюда! — не таясь более, крикнула Шинид, и Яна побежала к ней, огибая кусты. Копье торчало из середины оленьего лба, наконечник вонзился точно между глаз благородного животного.
— Шкура у него — просто прелесть, — сказала Шинид, поглаживая рукой в рукавице по спине и бокам упавшего животного.
— Я правильно понимаю — это не одна из ваших ловушек? — спросила Яна, присев рядом с охотницей и осматривая вытоптанную оленем прогалину.
— Нет, это не ловушка. Но я часто видела молоденьких оленей в таких вот местах.
— Ты — великий охотник, Нимрод! — с восхищением признала Яна, рассмотрев, на какую глубину ушел в голову оленя копейный наконечник. — Вот так бросок!
— Смысл в том, что дичь надо убивать, причиняя ей как можно меньше боли. В черепе оленя самые тонкие кости — как раз между глазами. Минуты не проходит после того, как копье попадет вот сюда — и олень мертв. Чего ему и хотелось — при таком вот переломе, — Шинид показала на сломанную ногу оленя. — Однако это случилось с ним всего день или два назад. Обломки костей даже не успели как следует замерзнуть. Ну а еще — когда попадаешь в голову, вся шкура остается целой. Так, пора браться за дело. Нам предстоит здорово потрудиться.
Яна снова удивилась — Шинид попросила ее помочь оттащить оленью тушу подальше от небольшой прогалины, где она сейчас лежала.
— Скоро весна, и ни к чему, чтобы здесь оставался запах смерти — лужайка может понадобиться для другого.
Они вдвоем освежевали оленя. Это занятие показалось Яне не таким неприятным, как расчленение неизвестных чужепланетных животных — занятие, которое входило в ее обязанности во время исследовательских экспедиций на недавно открытые Компанией планеты. Шинид разделывала оленя аккуратно и споро. Ее точные, выверенные движения даже показались Яне чем-то вроде еще одного местного охотничьего ритуала. Требуху Шинид уложила в мешок, очевидно, предназначенный как раз для таких нужд. Вынув печень, Шинид сказала:
— А этим мы пообедаем. Но пока давай-ка приберем все остальное в такое место, где до мяса никто не смог бы добраться. — И они подвесили мешок с требухой и оленью тушу к крепким веткам, высоко над землей. Туша уже успела закоченеть от мороза. — Потом мы за этим вернемся. Пошли, надо закончить обход ловушек.