Тай улыбалась, слушая веселую возню и счастливые голоса драконов; в ее душе царил мир и покой, которого, как ей казалось, она не испытывала почти никогда.
— Не знаю, на кого они больше похожи, когда разговаривают вот так, — на дельфинов или на файров? — Ф’лессан закинул одну руку за голову, а второй нащупал ладонь Тай.
— В конце концов, с файрами они родня, — сонно пробормотала она: невероятно хорошо было просто лежать, переплетя пальцы с пальцами Ф’лессана, чувствуя его близость.
Он вздохнул:
— Так о многом нужно поговорить — но, думаю, все это подождет до завтра; как ты полагаешь?
Он повернулся к ней; девушка почти не видела его лица, зато вполне могла рассмотреть улыбку, открывавшую ровные белые зубы.
— Сейчас уже завтра…
— Что ж, значит, подождем еще чуть-чуть. Он приподнялся и легко, нежно поцеловал ее. Почему самые нежные и легкие из его поцелуев заставляют ее трепетать гораздо сильнее, чем самые страстные — которые, впрочем, также доставляли ей наслаждение? Его нежность к ней — вот что более всего привлекало и поражало ее…
Она проснулась, рывком приподнявшись на своем импровизированном ложе, за секунду до того, как все началось, — до того, как взревел Голант’, до того, как Зарант’а среагировала на легкое движение в ближайших кустах, привлекшее ее пристальное внимание. Этот миг ей не удалось бы забыть и за целую жизнь — как падение Огненного шара: они с Ф’лессаном на верхней террасе, Зарант’а — чуть ниже, напряженная, вглядывающаяся во что-то, чего не видят остальные, и Голант’, вытянувшийся во всю длину на нижней террасе, головой к реке, хвостом почти упираясь в густой кустарник.
Может, их привлекло подергивание его хвоста, может, что-то иное — это навсегда осталось загадкой. В то утро в окрестностях охотилось много кошек. Солнце поднялось выше, и нагретая его лучами кожа драконов начала источать свой собственный, присущий только этим существам, запах. Обычно драконы старались забраться повыше на скалы, чтобы погреться в солнечных лучах, однако в это утро, когда все четверо спали глубоким сном, уязвимы были не только люди, но и драконы.
Кошки подкрались незаметно, бесшумно. Возможно, их привела к реке жажда, и только тут они наткнулись на спящих драконов. Может быть, подергивавшийся во сне хвост Голант’а действительно раздразнил их. То, на что смотрела Зарант’а, внезапно с огромной скоростью сорвалось было с места — и в тот же миг, словно это было сигналом, огромная кошка с оранжево-полосатой шкурой вцепилась в хвост Голант’а. Дракон взревел — и тут на них ринулась вся стая. Пятнистые, полосатые и песочные тела почти закрыли бронзовый цвет: кошки напали с трех сторон.
Дракон поднялся во весь рост, правой передней лапой схватив и оторвав от себя ту кошку, которая впилась ему в морду возле глаза, попытался сбросить с хвоста вторую и отшвырнуть задней лапой третью, которая вцепилась в шкуру у ребер, и обернулся к остальным, выскочившим из густого кустарника, росшего по берегам реки. Челюсти кошки сжались сильнее, она явно не желала ослабить хватку.
Остальные воспользовались телом Голант’а как лестницей и набросились на Зарант’у — выпустив когти, готовясь вонзить зубы в драконью плоть при первой возможности.
Ф’лессан двигался так быстро, что, когда он отбросил одеяло, Тай запуталась в складках. Бросившись вперед и перелетев через Зарант’у гигантским прыжком, он набросился на ближайшую кошку с ножом в руках: такой нож был у каждого всадника, хотя его лезвие и уступало клыкам кошек. Зарант’а подалась назад, стряхнув одну из нападавших кошек.
«Это НЕ ЖУКИ, — закричала Зарант’а. — ОТБРОСЬ их прочь!»
Голант’ отшвырнул от себя кошку, целившую ему в глаза, но та, развернувшись в воздухе, ударила лапой — когти вспороли кожу на спине Ф’лессана, — а рухнув на землю, подобралась и тут же бросилась на всадника. Ф’лессан увернулся, ударил кошку ножом в грудь, тут же откатился назад. Рычащий от ярости зверь тщетно пытался избавиться от глубоко засевшего в теле ножа. Ф’лессан схватил большой камень и с этим импровизированным оружием бросился на помощь своему дракону, не чувствуя крови, струящейся из глубоких ран на спине.
Голант’а прижали к террасе, придавленное правое крыло было блокировано. Его всадник был в опасности, и он не мог уйти в Промежуток, где сумел бы сбросить кошек в ледяную пустоту. К тому же в такой тесноте ни он, ни Зарант’а не могли выдохнуть пламя из страха опалить своих драгоценных всадников. Одна кошка пыталась разорвать перепонку на левом крыле Голант’а, остальные, глубоко впиваясь когтями в крепкую драконью шкуру, лезли на него со всех сторон.
И не только на Голант’а, внезапно поняла Тай, все еще безуспешно пытавшаяся выпутаться из одеяла. Коричневые и песочные тела взлетали в воздух, стремясь дотянуться до Зарант’ы, но, кажется, только оставляли на ее шкуре длинные кровавые следы когтей, не причиняя более серьезного вреда. Кошка, вгрызавшаяся в уязвимый бок Голант’а, вдруг полетела в реку, где и утонула, а Зарант’а взвыла, тряхнув головой, словно пытаясь сбросить какую-то тяжесть, с силой отпихнула что-то задней лапой — но Тай не видела ничего, кроме темно-зеленой густой жидкости, сочившейся из разорванной лапы. Еще одна кошка попыталась наброситься на нее сзади — и исчезла. Та, что лезла по спине Голант’а, внезапно взлетела в воздух, растопырив лапы, словно кто-то подхватил ее под брюхо, грохнулась далеко в стороне. Ту, которая впилась в заднюю лапу Голант’а, также оторвало и поволокло прочь. Тай сорвала с себя одеяло и вскочила на ноги, держа его в руках. Жаль, под рукой не оказалось ничего тяжелого. Как же ей пробраться к Ф’лессану? Бронзового всадника теснили две кошки сразу; по спине у него текла кровь.
В следующий момент девушка уже оказалась рядом с Ф’лессаном; казалось, она с невероятной скоростью перенеслась по воздуху, и одеяло, которое она так и не выпустила, хлопало на ветру, словно флаг. Тай с размаху хлестнула одеялом по морде ближайшей кошки, которая от неожиданности отпрянула назад, скаля клыки, а потом швырнула одеяло во вторую кошку, стараясь опутать ей лапы. Ф’лессан оттолкнул Тай в сторону, и вторая кошка немедленно навалилась ему на плечи. В этот миг Тай успела подумать: «Я потеряла его… Потеряла!»
Внезапно в небе над ними возникло множество драконов, изрыгавших пламя. Они парили над самой террасой, раскинув широкие крылья. Тай пришла в ужас: она испугалась, что пламя сожжет их.
«СЛЕДИТЕ ЗА МНОЙ! — голос Зарант’ы громом раскатился в мозгу Тай. — БРОСАЙТЕ ИХ! ПРОЧЬ!»
Со всех сторон раздавался оглушительный визг и рев. Охваченная ужасом и паникой, потрясенная мыслью, что она может потерять Ф’лессана и Голант’а, Тай была совершенно не способна понять, что происходит вокруг. Почему Зарант’а требует от остальных драконов, чтобы они следили за ней, чтобы что делали? Бросали?.. Зарант’а ведь просто перемещала жуков, никогда не причиняя им вреда! Но кошки одна за другой взлетали в воздух, хотя ни один из драконов даже не коснулся их. Одну из них даже разорвало на части, словно она взорвалась изнутри.
Миг — и кошка, пытавшаяся выбраться из складок одеяла, исчезла; одеяло осталось лежать на земле. Хищник, который намеревался разорвать живот Ф’лессана Мощными задними лапами, также исчез. Тяжелораненый Ф’лессан повернулся к Голант’у, он из последних сил тянулся к дракону, но не мог подняться и подойти к нему. Странно — но сквозь рычание и вопли кошек, сквозь трубный рев драконов Тай расслышала, как Ф’лессан зовет своего бронзового по имени!.. Она поползла к Ф’лессану, чтобы помочь ему добраться до Голант’а, но упала — то ли потому, что в глазах у нее темнело, то ли потому, что ноги перестали держать.