Не ссорься с файрами, дружок,
И ласков будь со мной:
Они обидчивый народ
И за меня — стеной.
Сначала Менолли пожалела, что Сильвина не задержалась еще чуть-чуть, чтобы познакомить ее с мастером Джеринтом, но, поразмыслив, виновато призналась себе, что и так отняла у главной смотрительницы уйму времени. Она расправила плечи, пытаясь побороть внезапный прилив робости, и вошла в квадратный вестибюль. Перед ней была дверь — должно быть, за ней находятся владения мастера Джеринта.
Даже сюда доносился шум работы: стук молотка, визг пилы, удары, скрежет, но когда она открыла дверь, на них с Красоткой обрушилась целая лавина звуков — кто-то настраивал инструменты, кто-то пилил, строгал, зачищал, кто-то натягивал на каркас барабана жесткую кожу, которая щелкала и потрескивала. Красотка издала жалобный, душераздирающий писк и, вспорхнув с плеча Менолли, устроилась на балке под самым потолком. Ее резкий крик и стремительный полет приковали к себе внимание всех, кто трудился в мастерской. Внезапно наступившая тишина, нарушаемая лишь перешептыванием юных мастеровых, поглядывавших на Менолли, привлекла внимание пожилого мужчины, который, согнувшись чуть ли не вдвое над лежащей у него на коленях гитарой, приклеивал особо сложный фрагмент инкрустации. Он поднял глаза и оглядел замерших учеников. — Ну? Что это с вами?
Красотка снова вскрикнула и, обрадованная наступившей тишиной, слетела с балки к Менолли на плечо.
— Это еще что за дивные звуки? Они явно не музыкального, а звериного происхождения.
И вдруг без всякой посторонней подсказки мастер Джеринт заметил ее присутствие.
— А тебе что здесь нужно? И что это за существо у тебя на плече? У нас здесь не полагается таскать с собой всякую живность. Говори же, парень! Ты что, язык проглотил?
По мастерской пролетело приглушенное хихиканье, и мастер догадался, что сказал что-то не то.
— Видите ли, мой господин, если вы мастер Джеринт, то я, с вашего позволения, Менолли…
— Но если ты Менолли, то, значит, ты не парень.
— Нет, мой господин.
— И, значит, это тебя я жду, если, конечно, снова не ошибаюсь. — Мастер укоризненно воззрился на инкрустацию, над которой трудился, как будто это она была виною его забывчивости. — Так кто это у тебя на плече? Это оно так верещало?
— Она, мой господин, но только потому, что испугалась.
— Да, шум у нас стоит такой, что напугает любого, у кого есть голова, а на ней уши, — явно смягчившись, проговорил Джеринт и потянулся к маленькой королеве, но Красотка предостерегающе пискнула, и он тотчас отпрянул, удивленный реакцией ящерицы на его любопытство. — Так, значит, это и есть знаменитая огненная ящерица? — скептически осведомился мастер.
— Я назвала ее Красоткой, мастер Джеринт, — сказала Менолли, желая, чтобы как можно больше обитателей Цеха подружилось с ее файрами. Девочка решительно размотала витки хвоста, стискивающего ее шею, и пересадила Красотку на руку. — Она просто обожает, когда ей почесывают надбровья…
— Правда? — Джеринт принялся поглаживать отливающую золотом ящерицу, и Красотка, прижмурив сверкающие глаза, полностью отдалась его ласкам. — Да, теперь я и сам вижу.
— Вообще-то, она очень милая, вот только весь этот шум и новые лица…
— Что ж, и вправду очень милая зверушка. — Джеринт все смелее поглаживал длинным мозолистым пальцем, перепачканным в клею, головку маленькой королевы, а та, млея, тихонько мурлыкала от удовольствия. — Очень милая. А у драконов кожа такая же мягкая?
— Да, мой господин.
— Просто очаровательное создание. Совершенно очаровательное. Куда симпатичнее драконов. — Она еще и поет, — сказал, неторопливо приближаясь к ним, коренастый человечек, на ходу вытирая полотенцем руки.
Его появление как будто отпустило какую-то скрытую пружину: по мастерской волной пронесся возбужденный шепоток подмастерьев, то и дело перемежаемый смешками. Коротышка кивнул Менолли.
— Поет? — переспросил мастер Джеринт, и ладонь его на миг застыла в воздухе, но Красотка немедленно подтолкнула ее носом, требуя продолжения. Он принялся поглаживать ее изящно изогнутую шею. — Правда, Домис, кроме шуток?
— Но ведь ты сам слышал сегодня утром ее великолепное сопрано.
Так, значит, этот коротышка и есть мастер Домис, перед которым она должна играть? Правда, на нем старый камзол с выцветшими нашивками подмастерья, но ни один подмастерье не посмел бы запросто обращаться к мастеру по имени и не держался бы так самоуверенно.
— Сегодня утром? — мастер Джеринт удивленно заморгал, чем вызвал смешки наиболее дерзких школяров. — Ах да, я еще подумал, что для свирели тембр немного необычный, к тому же это сказание обычно исполняется без аккомпанемента, но наш Брудеган вечно что-нибудь изобретает… — Он небрежно махнул рукой.
Красотка попятилась и, раскинув крылья для равновесия, больно вцепилась коготками в руку Менолли.
— К тебе это не относится, моя прелесть, — извиняющимся тоном проговорил Джеринт и стал снова поглаживать надбровья маленькой королевы, пока она не успокоилась. — Неужели у этой малышки такой сильный голос?
— Сколько же файров пело, Менолли? — спросил мастер Домис.
— Всего пятеро, — сдержанно ответила девочка, помня, как среагировала Данка на цифру девять.
— Неужели, только пятеро?
Странный тон мастера заставил Менолли поглядеть на него внимательнее: уж не издевается ли он над ней? Но на непроницаемом лице Домиса блуждала легкая улыбка.
— Пятеро! — Мастер Джеринт подскочил от неожиданности. — Как, у тебя… пять файров?
— Вообще-то, если сказать по правде, мой господин…
— Лучше всегда говорить правду, Менолли, — посоветовал мастер Домис. Он явно дразнил ее, и не так уж беззлобно.
— Да, я запечатлела девять файров, — в отчаянии выпалила Менолли. — Видите ли, мы были в пещере, вокруг падали Нити — как я могла удержать их внутри и тем самым уберечь от гибели? — только кормить. Ну вот, я их кормила, кормила и…
— И, конечно, запечатлела, — закончил за Менолли Домис, когда она запнулась, увидев, что мастер Джеринт не сводит с нее удивленного, недоверчивого взгляда. — Придется тебе, Менолли, добавить к своей песенке еще куплет-другой.
— Главный арфист переработал мою песню так, как он счел нужным, мастер Домис, — ответила Менолли, надеясь, что ей удалось вложить в эти слова спокойное достоинство.
По лицу мастера скользнула усмешка.
— Видишь, Менолли, всегда лучше говорить правду. Ты всех своих файров научила петь?
— Вообще-то, я их специально не учила, мой господин. Просто играла на свирели, а они подпевали.
— Если уж разговор зашел о свирели, Джеринт, то девочке нужен инструмент, пока она не изготовит свой собственный. Надеюсь, у Петирона хватило материала, чтобы научить тебя?