— Может, ты и прав, — покачал головой Пол.
— Вносить изменения в наследственность — дело непростое, — серьезно сказала Бэй. — И тут надо все как следует взвесить…
— Чего ради… гм-м-м… изменять существа, которые и так прекрасно могут за себя постоять? — спросил Джим. — Черт-те сколько веков они отлично обходились без нашей помощи. И, по правде говоря, и без нас тоже.
— Далеко не все выживают в горниле эволюции, — заметил Пол. — И часто победитель оказывается сконструирован не самым лучшим образом. Мне, по крайней мере, так кажется. Посмотрите сами: я лично никогда бы не подумал, что на другой планете встречу нечто столь похожее на наших привычных земных позвоночных, как вейрии и дракончики. А еще удивительнее то, что земные мифы зачастую описывают именно таких четвероногих двукрылых созданий, которых на Земле никогда не было. А тут, в сотнях световых лет от нашей родной планеты, их полным-полно. Надо же… Посмотрите, — он показал на спящего Графа, — весьма неудачная конструкция. Хотя и не такая плохая, как, скажем, у китайских драконов. — Неудачная? — удивленно спросил один из матросов. — Это же очевидно! — Пол сел на своего любимого конька. — Просто бессмысленно иметь одновременно и крылья, и передние лапы. Земные птицы, например, избрали крылья. Я готов согласиться, что кривые задние ноги довольно удобны для взлета с земли — и у дракончиков мускулов там более чем достаточно. Но вот такая длинная спина — это уязвимое место. Да еще позвоночник почти на поверхности… Интересно, как им удается застывать в одном положении, — он потрогал пальцем длинный хвост Графа. — А вот небольшое усовершенствование: экскременты выводятся через отверстие в развилке хвоста, и не из-под него. А спинные ноздри — это настоящее достижение… Мы, люди, между прочим, тоже не слишком удачно сконструированы… — Поглядите, — зоолог коснулся своего выступающего кадыка, — умно ли это — использовать воздуховод как канал подачи пищи… Люди то и дело давятся и в результате задыхаются чуть не до смерти. А то и вовсе погибают… А череп? Один хороший удар, и сотрясение мозга обеспечено. И это еще в лучшем случае! Возьмите, например, веганцев. У них мозг запрятан в крепкий мешок в самой середине тела. Их голыми руками не возьмешь…
— Пусть уж лучше у меня в животе болит живот, — мрачно сказал Тиллек, — а не голова. Но если уж на то пошло, — оживился он, — я как-то видел этих самых веганцев и должен сказать, что порой они выглядят на удивление неловкими. Например, во время сексуальных контактов. Да, впрочем, и вся их система размножения представляется мне весьма неуклюжей.
Пол фыркнул.
— Ты полагаешь, что разместить эти органы между отверстиями выброса отходов — это очень разумно?
— Давай сменим тему, — поспешно сказал Джим Тиллек, покосившись на ребят.
Но дети, впрочем, не особенно прислушивались к их разговору.
— Да, так о чем бишь я… короче, есть бесчисленное множество способов существенно улучшить человеческий организм.
— Мы так и делаем, — мягко напомнила ему Бэй.
— Конечно… Кибернетические протезы, да еще борьба с наследственными болезнями… Нам дозволено использовать ментасинх Эридани, хотя, честно говоря, не знаю, идет это нам на пользу или нет. Но по сути, мы ничего сделать не можем. И причина — в проведенных «чистыми» законах, запрещающих серьезные изменения человеческой природы.
— Да кто захочет-то ее менять? — нахмурился Джим.
— Всяко не ты, — поспешила заверить его Бэй. — На этой планете в подобных модификациях просто нет ни малейшей необходимости. Но мне тоже порой кажется, что запрет изменений был ошибкой. Взять хотя бы тот случай с водными мирами Сети IV. Дополнительные жабры и перепонки между пальцами не кажутся мне таким уж богохульством. Все мы прошли через это — еще в утробе матери! Подумать только, сколько новых планет стали бы доступными людям, если бы мы не так цеплялись за «чистоту расы». Человек может существовать в очень узком диапазоне силы тяжести и только при вполне конкретной атмосфере. Что стоило бы немного расширить эти возможности? Или хотя бы добавить железы, выделяющие энзимы, необходимые для нейтрализации опасных газов… Цианиды стоят на пути колонизации такого множества планет, что мне вам даже и не рассказать…
Шон с подозрением переводил взор с одного взрослого на другого.
— Да это они просто так, — прошептала ему Сорка, — треплются…
Шон недоверчиво хмыкнул.
— Что касается меня, — объявил он, вставая, — то я собираюсь завтра встать до рассвета. Самое лучшее время. Застанем дракончиков за едой, и сразу станет ясно, где чье гнездо.
— Точно, — сказала Сорка, поднимаясь.
Пока ребята ходили на разведку, Тиллек растянул на берегу, в укромном местечке, комфортабельные палатки. Термоодеяла, сшитые попарно, служили прекрасными спальными мешками, и Сорка с превеликим удовольствием забралась в один такой мешок. Граф — похоже, даже не проснувшись — удобно устроился у нее в изголовье.
Пробудилась она от настойчивого посвистывания дракончика… Взрослые еще храпели, но когда глаза Сорки немного привыкли к предрассветному полумраку, она увидела, что Шон уже встал. Заметив, что девочка не спит, он молча, кивком головы, указал ей на запад. Затем, тихонько подобравшись к погасшему костру, мальчик выбрал что-то из мешков с припасами и засунул себе за пазуху.
После того, как Шон ушел, Сорка тоже подсела к костру. Она оставила взрослым записку о том, что они с Шоном отправились проверять гнезда и собираются вернуться, когда рассветет. Она взяла с собой пару бутербродов и красный плод из тех, что они собрали вчера на ужин. А потом она пошла по берегу, к гнездам, откусывая на ходу от сочного аппетитного плода, словно это было спелое земное яблоко.
Вчера она сложила возле гнезд маленькие пирамидки из белых, обкатанных морем камней. Первые две девочка нашла без всякого труда. Удостоверившись, что это и вправду гнезда зеленых самок, Сорка поспешила дальше — к тому гнезду, которое показалось ей золотым. Уже начинало светать, и она хотела по возможности незаметно понаблюдать за дракончиками из кустов. Это было чудесно — идти одной по пустынному берегу, на который еще никогда не ступала нога человека. Мысль о том, что она тут самая-самая первая, придавала всему вокруг какое-то особое неповторимое очарование. Ее прежнее желание дать какому-нибудь месту свое имя сменилось мечтой найти самый красивый уголок на Перне. А еще лучше, если бы колонисты, в награду за какие-то необыкновенные успехи Сорки (девочка и сама не могла придумать, что бы это могли быть за успехи) решили бы назвать ее именем гору, или реку, или долину.
Сорка так размечталась, что чуть не налетела в темноте на недостроенную вчера пирамиду. Еще немного, и она могла бы раздавить яйца. Но в последний момент Граф тревожно заверещал, и трагедии не произошло.
Девочка благодарно погладила дракончика по голове. Если бы она и хотела что-то изменить в Графе, так это только подарить ему способность разговаривать. Она уже понимала смысл большинства издаваемых Графом звуков. Понимала она и то, что другие дракончики говорят своим хозяевам. И все-таки это было бы чудесно — поговорить с ними на понятном им обоим языке! Но кто-то из биологов сказал ей, что раздвоенный язык не годится для человеческой речи… А что касается размеров… Граф хорош и так. Будь дракончик хоть немного больше, он не поместился бы у нее на плече.