* * *
Судно, на котором по морским законам следовало поднять вымпел наследника французского престола, вышло в море на рассвете. По сути, оно мало подходило для такой высокой миссии, как официальное посольство. Тридцатипятиярдовая северная каравелла с десятком небольших пушек – вот все, что смог предоставить Рейли в мое распоряжение. Лишь гордое название “Вепрь Уэльса”, данное утлому суденышку при спуске на воду лет двадцать назад, хоть как-то соответствовало миссии войти в историю этого мира. Понятное дело, после состоявшейся между мной и Рейли словесной дуэли рассчитывать на его доброе отношение не приходилось. Но тут уж ничего не попишешь! Капитан “Вепря”, судя по всему, он же хозяин судна, также бороздивший моря в поисках добычи, получил от лорда-протектора Британии приказ никого не принимать на борт, что было доведено до моего сведения, едва лишь я с братом Адриеном ступил на палубу корабля.
С нами отправлялось и два десятка гугенотов Адмиральской своры – охрана посольства во время путешествия по занятому испанцами проливу и… немалое подспорье в задуманном нами деле. Поскольку приказы приказами, а я бы не преминул на всякий случай подстраховаться и завербовал двух-трех человек среди экипажа с поручением в удобный момент испортить непрошеным гостям впечатление от морской прогулки. А если бы об этом позаботился я, то, вероятно, и Рейли не забыл о такой предосторожности. Конечно, наемники могли оказаться и среди французских гугенотов. Но здесь шанс был меньше. К тому же с этими людьми мне уже пришлось сражаться плечом к плечу, а это что-то да значит. Хотя, как показывал пример с Уолтером, порой не слишком много.
Ночь перед выходом из Темзы в море капитан “Вепря” счел благоразумным провести на якоре в устье реки. Но перед тем как утренний бриз наполнил его паруса, на борт корабля поднялся едва-едва догнавший корабль гонец лорда-протектора с запечатанным алым воском пакетом, на котором четко виднелись волнистые перевязи герба Рейли. Гонец слабо изъяснялся на английском, зато прекрасно владел испанским и неплохо фламандским наречием. Правда, глаза у него были редкого для испанцев зеленого цвета, и переносица недвусмысленно свидетельствовала о силе перенесенных долговязым идальго жизненных бурь. Но почему бы нет?!
Скользнув внимательным взглядом по ровным строчкам приказа его милости лорда-протектора, вышедшим из-под виртуозного пера Аргура Грегори, вернее, с нынешнего дня – сэра Артура Грегори, старый корсар удивленно пожал плечами и приказал спустить трап. Догнавший его приказ со всей категоричностью, свойственной Рейли, опровергал данный им же ранее. Но не дело подчиненного обсуждать приказы начальника.
Спустя несколько минут рыбачий гакбот подвалил к борту каравеллы, и на палубу “Вепря” начали подниматься указанные в доставленном послании “секретные пассажиры”.
– Дьявольщина! – Старый хозяин посудины нахмурился, глядя на Олуэн, при помощи Мано осторожно ступающую на выскобленные доски палубного пастила. – Женщина на моем корабле?! Да такого сроду не бывало!!! Что там вообразил себе этот выскочка?! – Кулаки просоленного морского волка сжались и поднялись на уровень груди, точно он собирался ринуться в драку. – А это что такое?! Еще одна?!! Да клянусь Христовым исподним – не бывать этому!
Тут ветер, проснувшийся на заре и примчавшийся, чтобы надуть паруса каравеллы, шаловливо сорвал капюшон с головы спутницы Олуэн, поднимающейся на борт… Огненно-рыжие кудри разметались на резком ветру, точно пламя над палубой.
– Да это же… – Капитан ткнул пальцем в ее величество, точно в шута посреди ярмарочного балагана.
– Брателла! – переходя, должно быть, на итальянский, очень проникновенно заговорил шевалье д'Орбиньяк, чуть приоткрывая плащ стволом припрятанного под ним пистоля. – А шо касательно теток на борту – так у меня ж на это дело есть именная бумажка. Сугубо приватно, шоб нихто не видел. Идем-ка, брателла, в каюту, а то ж, неровен час, просквозишься насквозь.
Корсар, привыкший трезво взвешивать “за” и “против”, беглым взглядом окинул корабль. Бодрствующая вахта, в случае заварухи, быть может, и успела бы поднять тревогу до собственной гибели, но отчаянного судовладельца это бы уже вряд ли спасло. Столь дотошная преданность хозяину не входила ни в число достоинств, ни в число недостатков ловца ускользающей добычи.
– Сколько? – правильно оценивая строящихся на шкафуте гугенотов моего эскорта, проговорил он, смиряясь с происходящим.
– О! – широко улыбнулся ему лжеиспанец, моментально теряя иберийский акцент. – Речь не мальчика, но мужа, так шо появляется реальный шанс на встречу с женой! Давай, приятель, не томи гостей – зови за стол. Там и почирикаем об шо и сколько.
Спустя считанные минуты корабль флота ее величества “Вепрь Уэльса”, пока что единственный в этом флоте, вышел в английский пролив, держа курс на Кале.
* * *
Узкая полоска воды отделяет европейский континент от его отрезанной краюхи, именуемой Британией. В хорошую погоду в наши времена иные смельчаки решаются преодолеть его вплавь. И не просто решаются, а преодолевают. Однако сегодня этот сумасбродный подвиг им вряд ли бы удался. Ветер, резвый уже поутру, к полудню взял разбег, и обросшие белыми гривами волны, точно охотничьи псы на спину дикого зверя, бросались на улепетывающего “Вепря”, стараясь вцепиться в палубу и вырвать из нее кусок. Вынужденные укрыться в единственной пристойной каюте в кормовой надстройке, мы с неослабевающим вниманием слушали байки Лиса, стараясь не отвлекаться на весьма чувствительную качку и грохот волн о борта каравеллы.
– Я представляю себе, какая нездешняя лыба была поверх лица Рейли, когда он бросился искать меня в Бейнарде. Я ж, типа, со стражником своим посидел, кости раскинул, один-другой пирожок ему скормил – тут вокруг него тени забытых предков и закружили! Играть с ним стало не в тему! Ну, я, шоб ему кайф не ломать, под мышки его зацепил, из упокоев своих выволок, прибрал все, двери закрыл, ключики ему обратно прицепил и тышком-нышком – на волю, в пампасы! Ну, типа, в вересковые пустоши по-вашему. Так шо вроде как все заперто, стражник, небось, божится, шо глаз не смыкал, а Главный Корнеплодарь Англии расточился, мэм, ну шо ваша мамаша! Шесть ей футов под кормой…
Жизнерадостный треп неунывающего “гасконца”, конечно, немного отвлекал собравшихся от творящегося за иллюминаторами безобразия, но в целом не имел успеха. Даже фривольные замечания Сергея по поводу весьма деятельного призрака Анны Болейн не смогли отвлечь здравствующую королеву от тяжких размышлений. Ей, по ее мнению, следовало бежать в Нидерланды, где все еще находился английский экспедиционный корпус, посланный на помощь Вильгельму Оранскому. Я же настаивал на высадке в Кале. Того же мнения был и пан Михал Черновский, утверждавший, что все готово к приему Елизаветы и стоит ей ступить на землю старой английской колонии, как та без единого выстрела присягнет заморской королеве. А дальше уж была моя партия. Как бы то ни было, данное Рейли обещание добиться союза с Францией висело надо мной, как дамоклов меч. И если нынче, по доброй английской традиции [37] , мы не отправимся кормить рыб в Па-де-Кале, то в “отчизне” мне еще предстояла ласково-куртуазная бойня с Черной вдовой и выяснение отношений с братцем-близнецом, вряд ли успевшим по мне соскучиться.