В очередной раз за сегодняшнюю ночь полог палатки резко отлетел в сторону… Вечер приятных встреч продолжался.
– Как ты смел?! – Бешеной фурией с развевающимися волосами в шатер влетела Инельгердис, сжимающая в руках меч. – Что ты сказал моей подруге! Да я тебя!.. – Моя сестра осеклась, замечая новый объект для своей ярости. – А-а, королева!
И без дальнейших рассуждений валькирия бросилась карать виновницу всех несчастий. Я решительно перехватил ее руку и крутанул так, что меч, зазвенев, отлетел в сторону.
– Не смей, сумасшедшая!
– Да кто ты такой, чтобы мне указывать! – Лицо Инельги гневно пылало, в глазах ее стояли непролитые слезы.
Но, судя по холодному блеску глаз Джейн и движению ее руки к корзине, неизвестно, чью жизнь я сейчас спас…
– Я твой старший брат и делаю так, как надо! – прикрикнул я на девушку. – Все! Рейнар, иди скорее.
Леди Джейн, сопровождаемая мрачным как туча д'Орбиньяком, наконец-то покинула шатер. Я обернулся к сестре:
– Ты что, рехнулась?
– Так ты не любишь Лауру? – каким-то бесцветным голосом произнесла она.
– Люблю, – ответил я.
– А эта?..
– Она пришла предложить мир с королем Джоном на тех условиях, которые мы продиктуем.
Инельга долго молчала, вперив взгляд в пол. Потом, отодвигая меня в сторону и шагнув к выводу, медленно произнесла:
– Ты очень умен, мой старший брат. Но все-таки ты беспросветный дурак. Пропусти меня, я не хочу тебя сейчас видеть!
Не глядя на меня, она решительно вышла вон. Я вновь остался один.
Минут через пятнадцать появившийся Лис вывел меня из состояния сонного оцепенения, в котором я находился.
– Ну, архистратег, рассказывай, что ты там надумал?
– Жизнь, Сережа, крайне сложная штука…
– Так, уже хорошо. Дельная мысль. Пойти передать ее Солсбери или еще какие-нибудь предложения будут?
Волевым усилием мысленно взяв себя за шкирку и основательно встряхнув обмякшее тулово, я ответил с неожиданной резкостью:
– Будут. Сейчас мы с тобой сочиним Великую Хартию Вольностей. Бери перо, садись и пиши. Я вызываю Базу.
* * *
Мое появление на военном совете вызвало приступ бурной радости среди собравшихся, однако, когда в своей пламенной речи я поддержал позицию Меркадье, присутствовавшие здесь военачальники разом зашумели, выражая свое негодование. Перекрывая шум возмущенных голосов. Лис вышел на середину и начал зачитывать, как он выразился, «наши черновые заметки».
– «…Во-первых, дали перед Богом свое согласие и настоящей хартией нашей подтвердили за нас и наследников наших на вечные времена…»
Бароны внимательно слушали слова Рейнара о свободе церкви, о правах наследников и вдов, бурно реагируя на записанные в хартии свободы и древние обычаи.
«…Никто не должен быть принуждаем к несению большей службы за свой рыцарский лен или за другое держание, чем та, какая следует с него».
Этот пункт был встречен гулом одобрения. Впрочем, как и многие другие: «Ни мы, ни наши чиновники не будем брать лес для наших укреплений или для других надобностей иначе, как с согласия самого того, кому этот лес принадлежит». И далее, далее по тексту. Когда Лис наконец окончил читать, в шатре воцарилось молчание.
– Черт возьми! – выругался хмурый Солсбери, которому наша затея пришлась явно не по вкусу. – Этот документ составлен очень складно, но его может подписать и более достойный король, чем этот трусливый заяц, засевший в замке своей жены и не решающийся принять решительный бой!
Замечание, без сомнения, было метким. Я приготовился выдержать долгий спор, но тут в самом центре штабной палатки что-то заискрило, и спустя мгновение в расступившемся круге рыцарей возник внушительного вида старец с длинной седой бородой и в сияющих одеждах.
– Ты прав, Уильям Солсбери, – без всякого приветствия произнес он, – эту хартию может подписать любой. Но подпишет ее король Англии Джон Плантагенет.
– Позвольте вам представить, милорды, – обратился я к изумленно застывшим баронам. – Величайший маг Англии Мерлин.
– Вот только этого нам тут сейчас не хватало! – внятно произнес сидевший дотоле молча граф Шейтмур.
Копайте глубже!
Шлиман
– Это было проще простого, – отвечал мне Джордж Уолрен, когда я, движимый вполне законным любопытством, попросил его рассказать о своих тауэрских приключениях. Мы с Лисом и графом Шейтмуром стояли у замаскированного лаза, через который вчера выбралась из замка леди Джейн, и вновь ожидали ее появления.
– Когда принц Джон… тогда еще принц, подошел под стены Лондона, я выслал ему навстречу торжественную процессию с ключами от города и любезно пригласил к себе в Тауэр. После того как мы встретились, я поведал Его Высочеству историю трогательной любви его отца к некой Мари де Вердамон, а также о фатальных для него последствиях этой связи, освященной церковью. Я продемонстрировал ему копию записи в церковной книге и сообщил ему о том, что законный наследник английского престола Готье де Вердамон находится в одном из моих замков и будет препровожден в лагерь Солсбери со всеми надлежащими документами, если вдруг со мною что-либо случится.
– И он вам поверил?
– У него не было желания проверять, говорю ли я правду или лгу. А кроме того, кому еще в Англии можно верить, как не лорду-канцлеру Пурпурной палаты? – усмехнулся граф. – Однако где же королева? – зябко кутаясь в плащ, заметил он. – Она заставляет себя ждать.
Королева действительно опаздывала… Сегодня утром, когда я с отрешенным видом валялся на ложе в лисовской палатке, тупо созерцая потолок и мысленно прикидывая, сколько времени займет дорога до Арагона, в оккупированные мной апартаменты ввалился хозяин. Скептически обозрев мрачную картину перед его взглядом, он изрек:
– О поле, поле! Кто тебя усеял мертвыми костями? Кстати, Капитан, если тебе интересно, Виконт передавал привет.
Я меланхолично кивнул.
– Он здесь?
– А где же ему быть? – искренне изумился Рейнар. – Мальчик в свите брата Эммерика, командора здешних тамплиеров, присутствует на историческом событии. Ты б тоже сходил, развеялся, все лучше, чем тут валяться.
– Не хочу, – вяло произнес я.
– Ну тогда поезжай покатайся.
– Так у меня и коня-то нет.
– Как это нет? А Мавр, по-твоему, кто, лебедь белая?
– Мавр? Он что, в лагере?
– В лагере, в лагере. Из Франции я его как положено привез, а дальше он путешествовал вместе с армией. А месяца два назад, представляешь, шельмец, куда-то пропал, мы его уже, считай, похоронили, ан нет, неделю назад возвращается целехонек как ни в чем не бывало.