Намму сделал еще пару шагов к лестнице, окинул ее взглядом и вновь замер, точно пораженный молнией.
Когда-то старик Абодар, обучая его безошибочно находить дорогу в темных чужих помещениях, в лабиринтах разрушенных дворцов и горных пещерах, развил в нем способность чувствовать скрытую угрозу, подобно тому, как ощущает человек с закрытыми глазами близкое пламя костра.
Лестница, вздымающая свои выбеленные ступени в поднебесье, к золотому истукану Мардука, разила смертью. Намму кожей почувствовал близкую, почти неотвратимую опасность. Она дополняла ту, что была сзади, за спиной, точно две огромные ладони приготовились хлопнуть и уничтожить его, как назойливую муху.
Быстро, очень быстро Намму стал осматривать каскады ступеней, ища, где притаилась угроза. Вот! То, за что мельком зацепился его взгляд, был след копоти, уже изрядно прикрытый слоем пыли, но все еще заметный для острого глаза. В дни празднеств, едва начинало темнеть, вавилоняне зажигали по бокам лестницы наполненные маслом плошки, и потому следы копоти временами сохранялись на каменных перилах. Однако здесь след находился на ступенях почти ровно посередине. Намму продолжил поиск и быстро увидел то, что искал. По бокам лестницы молчаливыми каменными стражами лежали тонко сработанные линдвормы. Они, точно из пещеры, выползали погреться на широкие, покрытые синей глазурованной плиткой перила. Морды драконов были повернуты к ступеням, и в пасти каждого из них зияло круглое отверстие. Так, что при желании можно было заглянуть и убедиться, что горлу чудовища не грозит ангина.
Намму прежде уже доводилось слышать о подобных устройствах. Один храбрец, дерзнувший потревожить сон царей таинственной страны, что лежит далеко-далеко, у великой реки Нил, рассказывал, что гробницы повелителей там изобилуют лабиринтами, где множество ловушек подстерегает охотника за посмертным богатством. Одна из них была именно такой. Стоило неосторожно ступить на одну из плит, и коридор в единый миг заливала убийственная струя пламени. Тот несчастный, с которым довелось встречаться Намму, был единственным спасшимся из тех, кто отважился побеспокоить вечный сон фараона, и ожоги на его лице говорили о том, что расхититель гробниц не врет.
Здесь плита скорее всего не опускалась сама собой под ногой человека, иначе вряд ли кто смог бы подняться наверх. Но стоило повернуть защелку…
В том, что защелка сейчас повернута, Намму почему-то не сомневался. А значит, стоило ему наступить на одну из коварных ступеней, и каменные драконы изрыгнут смертоносный пламень, позволяя тем самым жрецам сказать, что Мардук не допустил Даниила из народа эбору в свой храм. А если отказаться… – Даниил еще раз бросил взгляд на замершую в ожидании толпу.
– Что же ты стал? – послышался рядом нетерпеливый голос молодого жреца.
– Если богу то будет угодно, – напуская на себя вид гордого величия, изрек замерший у начала подъема царский советник, – он постелит ступени мне под ноги.
– До сего дня ни для кого он не делал этого!
– До сего дня Даниил не поднимался в чертог Мардука. Но если будет на то воля божья, я войду и в пламень, не обжегшись. Ежели нет, и воздухом можно захлебнуться, точно рыба, вытащенная из воды на сушу.
– Ты гневишь Мардука своими речами! – возмутился проводник, сдвигая брови у переносицы.
– Это ты, несчастный, не веруешь во всемогущество божие! Когда будет велено камню течь, потечет он, ибо нет предела воле Творца. Господь всемогущий, в предвечной мудрости своей, открыл мне планы врага, и тем был спасен Валтасар и весь сей великий город. Господь, давший моим устам вещую силу, для священного деяния сохранил меня во рву с разъяренными львами – лишь воля его указывает мне путь!
Намму расправил плечи и метнул на притихшую толпу гневный взгляд. Ему было до озноба страшно, но иного способа выжить, или хотя бы отодвинуть смертный час, он не видел, и оттого пустился во все тяжкие, давая время богу, не важно, Мардуку или Единому богу эбору, спасти его жизнь, если, конечно, это входило в их планы.
– Ну-ка, расступись! – послышался над головами притихших торговцев и молодчиков с камнями и палками яростный рев Кархана. – Расступись!!! – Несколько человек, загораживающих путь царскому телохранителю, разлетелись в стороны, как мусор от невидимой метлы.
За Карханом двигался еще десяток сумрачных воинов его в волчьих шкурах. Толпа, дотоле настроенная довольно агрессивно, шарахнулась в стороны, в испуге давя друг друга.
– Я пришел за ним, Гаумата! – нависая над жрецом, рявкнул Кархан. – Валтасар немедля требует Даниила и твоего господина пред очи свои!
Даже блоха порою может гордо заявить: «Во мне течет львиная кровь».
Французская пословица
Весть о том, что произошло у храма Мардука, облетела Вавилон с той скоростью, с которой голодная птица летит на зов собратьев, обнаруживших корм. В многократно повторенном изложении она уже слабо напоминала случившееся возле священной лестницы в небо. Кто-то говорил, что в момент, когда Даниил отказался ступить на нее, среди небесной сини грянул ужасающий гром. Другие утверждали, что лишь услышали слова пророка о своем боге, так вдруг почувствовали, как у них отнялись руки, и не то что палку не в силах были поднять, но и сами с трудом стояли на ногах. И если одни повторяли этот слух с ужасом, другие, в основном из числа эбору, благословляли мудрого и отважного царевича, непреклонно стоявшего за веру и отказавшегося поклониться истукану. Никого в этот миг не волновало, что пресловутый гром не был слышен никем за пределами храмовой площади. Да и то сказать, что там был за гром – разве какой неуклюжий гончар выронил один из своих расписных горшков.
Все это утро Сусанна точно летала на крыльях, и едва рассказы о чудесах, которыми сопровождался отказ Даниила поклониться золотому идолу, достиг ворот Иштар, она почувствовала себя неожиданно счастливой. В первое мгновение девушка пыталась уверить себя, что ничего особенного не происходит, что причиной ее внезапной радости служит замечательная погода или тот чудесный, расшитый золотистыми лилиями и стеблями папируса каласирис [16] из тончайшего гамана [17] , который утром подарил ей отец. Этот ярко-красный наряд действительно очень шел к ее длинным, черным, как ночи над Закатным морем, волосам.
И все же мысли ее были далеко и от погоды, и от наряда. Вполуха она слушала рассказ Иезекии о том, как делают эту материю далеко-далеко на Востоке, из цветов, белых и легких, как облако, а затем везут туда, в далекую Элефантину, где до исхода из египетского плена жили их предки; как оттуда долгими караванными путями это платье, ставшее уже драгоценным, прибывает в Вечный город, именуемый Врата Бога, где у самых ворот расположена его лавка. Сусанна послушно кивала в ответ, как пристало воспитанной юной девице, но в душе ее светилось иное видение – мужчина с суровым обветренным лицом, тяжелыми бровями и длинной, тронутой сединой бородой. Она вспоминала, как вступился он за нее у стен царского дворца, как храбро бросился спасать Валтасара, спасать царя, едва не погубившего его. Ни в ком из тех, кого встречала в лавке и в доме отца, она не видела столько доблести, стойкости и мудрости, как в нем.