Девушка бросила на него испытующий взгляд. Лейтенант впервые выдал свои сокровенные чувства, и Берта Кирчер пожалела, что он это сказал. Гарольд Олдуик также пожалел, ибо увидел промелькнувшую на ее лице тень и понял, что осложняет и без того затруднительное для девушки положение.
– Простите меня, – спохватился он, – и забудьте, что я наговорил в порыве чувств. Впредь обещаю молчать, пока не вырвемся отсюда.
Девушка улыбнулась ему в ответ, но из песни слова не выкинешь. Берта Кирчер поняла, что лейтенант влюблен.
Усанга был готов тут же приступить к занятию по самолетовождению. Англичанин попытался отговорить его, но тот, подозревая подвох, обозлился не на шутку.
– Ладно, приятель, – пробормотал лейтенант. – Надолго запомнишь мой урок. А Берте Кирчер он сказал:
– Пусть черные отойдут, а вы останьтесь с нами. Я боюсь оставлять вас с этими негодяями.
Усанга категорически возражал, опасаясь быть похищенным и увезенным к немецким хозяевам, от которых он вероломно дезертировал.
– Она останется здесь с моими людьми, – сказал он. – Они не тронут ее, если я благополучно возвращусь.
– Скажите ему, – потребовал лейтенант, – что если вы не будете стоять на открытой поляне, когда мы вернемся, то я не посажу самолет и увезу Усангу к британцам, где его повесят!
Усанга пообещал, что девушка будет стоять на условленном месте, и под страхом смерти запретил воинам трогать девушку. Затем он направился к аэроплану вместе с англичанином.
Забравшись в кабину самолета, который уже считал своей собственностью, Усанга оробел, а когда заработал двигатель и завращался огромный пропеллер, он не выдержал, потребовал остановить самолет и позволить ему сойти. Из-за шума лейтенант его не услышал, а если бы и услышал, все равно ничего бы не понял. Самолет уже бежал по земле, затем взлетел, описал круг и взмыл над верхушками деревьев.
Черный сержант оцепенел от страха, видя, как уходит из-под ног земля. Он старался не думать о том, как аэроплан врежется в землю, а постарался сосредоточиться на мысли о двадцати четырех женах, которых он получит при помощи этой большой птицы. Все выше и выше поднимался самолет, и вдруг Усанга с удивлением обнаружил, что страх исчез. Тогда он стал наблюдать за действиями летчика, который повел самолет на снижение. Аэроплан облетел поляну, лейтенант отыскал взглядом Берту Кирчер и посадил машину недалеко от того места, где стояли воины и девушка.
Усанга вывалился на землю, потрясенный пережитым. Его трясло как в лихорадке. Однако вскоре он очухался и стал бахвалиться своей удалью, утверждая, что не только насладился полетом, но и преуспел в искусстве пилотирования.
Трепеща над своей новоприобретенной игрушкой, сержант отказался вернуться в деревню, приказав разбить лагерь возле самолета, опасаясь его похищения. Там они пробыли два дня, в течение которых не прекращались занятия.
В конце концов Усанга потребовал, чтобы ему разрешили сделать самостоятельный вылет. Лейтенант улыбнулся, припомнив долгие месяцы тренировок, предшествовавших первому самостоятельному вылету.
– Если бы я не боялся лишиться самолета, то позволил бы этому идиоту взлететь, чтобы он сломал свою дурную башку через две минуты.
Лейтенанту удалось убедить Усангу позаниматься еще пару дней, хотя тот усмотрел в этом коварный умысел. Черный сержант уступил, ибо решил перехитрить белого, который наверняка задумал побег. Усанге грезился гарем, а потому он не мог допустить срыва своих планов, кроме того, ему не терпелось обладать белой девушкой, а он не привык долго сдерживать свои желания.
С этими мыслями Усанга улегся спать. Он беспокойно ворочался, размышляя, как бы избавиться от Нарату, которой боялся больше черта. Один за другим возникали в его голове планы, но все они были им отвергнуты. Наконец Усангу осенило, и он подскочил, как ужаленный.
Он провозился без сна до рассвета, а после завтрака отозвал в сторонку несколько воинов.
Англичанин увидел, что предприимчивый негр дает воинам какие-то указания, а те поглядывают то на него, то на девушку. Стало ясно, что против них что-то замышляется. В бессильной ярости Олдуик осознал, что не может помешать коварным козням, ибо не имел теперь даже копья.
Вскоре воины разделились – одни направились к девушке, остальные к лейтенанту.
Без единого слова они схватили пилота и швырнули лицом на землю, после чего, несмотря на его сопротивление, связали по рукам и ногам. Когда Гарольда Олдуика перевернули на спину, оказалось, что Берту Кирчер тоже связали. Над ней стоял Усанга и что-то говорил.
– Что ему надо? – крикнул англичанин.
– Он собирается увезти меня на аэроплане, – отозвалась девушка. – Говорит, что станет королем, а я буду одной из его жен. Но вы не отчаивайтесь, этому не бывать. Не успеем мы взлететь, как самолет рухнет вниз.
– Боже! – вскричал Гарольд Олдуик. – Его нужно отговорить. Пообещайте ему что угодно, лишь бы он отказался от затеи. У меня есть деньги, куча денег, ему столько и не снилось. Скажите ему это, и, если он не тронет вас, я клянусь отдать ему деньги.
Девушка покачала головой.
– Бесполезно, он вам не доверяет, ибо сам нечестен. Особенно же не доверяет англичанам. Немцы внушили им, что англичане – самый вероломный народ. Пусть уж будет как будет. Жаль, что вы не полетите с нами, моя смерть будет намного легче вашей.
Усанга пытался вклиниться в разговор, требуя перевода, ибо опасался, что они сговариваются. Девушка сказала ему, что они всего лишь прощаются.
– А если я добровольно полечу с тобой, ты выполнишь мою просьбу? – спросила она Усангу.
– Какую?
– Пусть твои люди отпустят белого человека, когда мы улетим. Нас ему не догнать. Подари ему жизнь и свободу – больше я ничего не прошу.
– Ты и так полетишь со мной. Какая разница – добровольно или насильно. Я стану великим королем, а ты будешь во всем повиноваться мне.
Усанга с самого начала решил взять правильный тон с этой задавакой. Наученный горьким опытом с Нарату, он не желал повторения ошибок.
Берта Кирчер замолчала. Бесполезно было взывать к этому тупому существу. И она с печалью подумала об участи лейтенанта, объяснившегося ей в любви.
По приказу один из негров отнес девушку в кабину. Усанга снял ремни с ее рук, привязал Берту Кирчер к сиденью, а сам расположился впереди.
Девушка поглядела на лейтенанта. Она была очень бледна, однако мужественно улыбалась.
– Прощайте! – крикнула она.
– Прощайте! Да благословит вас Бог! – хрипло ответил он. – Можно я теперь скажу то, о чем смолчал тогда?
Девушка что-то ответила, но слова ее потонули в шуме мотора. Усанга завел двигатель, самолет тронулся с места. Гарольд Олдуик застонал от душевной муки. Его любимую девушку увозили на верную гибель. Аэроплан сделал разбег и взмыл в воздух. Взлет прошел на удивление чисто, но лейтенант-то понимал, что это случайность. В любое мгновение самолет мог рухнуть вниз, а если произойдет чудо и Усанга удержит машину в воздухе, то все равно катастрофа неминуема – ему ни за что не посадить самолет.