Но долго ли они еще пробудут в таком состоянии?
Этот шанс он должен был использовать, и он решил обдумать все, прикинуть "за" и "против". Будь, что будет.
Он подпрыгнул, схватился за вершину палисада, подтянулся и перепрыгнул, бросив единственный взгляд в направлении стражников, взгляд, который сказал ему, что они даже не сдвинулись с места.
В тени ограды он помедлил, осмотревшись вокруг. Ничего не вызывало у него плохого предчувствия, и он начал двигаться быстро, держась в тени, по направлению к хижине, где он надеялся отыскать молодого белого человека. Она была спрятана от его взгляда другой хижиной, к которой он приблизился и, обойдя ее, увидел фигуру стражника, сидевшего у входа с ружьем на коленях.
Эту случайность он не предвидел и вынужден был изменить свой план. Спрятавшись за хижиной, которую он обошел, он лег на землю и пополз вперед снова до тех пор, пока его голова не высунулась настолько, чтобы наблюдать за дремавшим стражником. Здесь он, лежа, являл собою настоящее животное в образе человека, выслеживающее свою добычу. Он долго лежал таким образом, полагая, что момент, который он ждал, придет. Наконец подбородок стражника упал на грудь, но тотчас же он поднял его. Потом парень переменил положение. Он сел на землю, протянул ноги и прислонился спиной к хижине. Ружье лежало на коленях: опасная позиция для человека, который разбудит его.
Через некоторое время голова стражника склонилась на сторону. Тарзан пристально наблюдал за ним, как кот, стерегущий мышь. Голова была в том же положении, подбородок упал, и рот раскрылся, изменилось дыхание, означая сон.
Тарзан тихо поднялся на ноги и тихо пробрался между хижинами к спящему человеку. Не должно было быть ни криков, ни стонов. Удар Тарзана напоминал удар змеи Хисты. Раздался лишь хруст сломанных позвонков, когда шея была сжата стальными руками.
Ружье Тарзан положил на землю, потом поднял труп на руки и внес его в темноту хижины. Здесь он немного осмотрелся, пока не увидел спящего белого и опустился рядом с ним на колени. Он осторожно потряс его, готовый одной рукой заглушить любой выкрик спящего человека, но Стрелок не проснулся. Тарзан затряс его снова, более грубо, но безрезультатно.
Тогда он шлепнул его по лицу. Стрелок зашевелился.
— Черт побери, — пробормотал он. — Неужели нельзя позволить человеку поспать? Неужели я не сказал вам, что вы получите свой выкуп?
На губах Тарзана появилась едва уловимая улыбка.
— Проснись, — прошептал он. — Не поднимай шума. Я пришел, чтобы увести тебя отсюда.
— Кто ты?
— Тарзан.
— Черт возьми! Стрелок сел.
— Тихо! — предостерег его человек-обезьяна.
— Хорошо, — прошептал Денни. Он с трудом поднялся на ноги.
— Иди за мной, — сказал Тарзан, — и что бы ни случилось, не отставай от меня. Я хочу поднять тебя на вершину ограды. Постарайся не делать шума, когда будем взбираться, и будь осторожен, когда прыгнешь на землю с другой стороны. Приземляйся на согнутые ноги — это будет длинный прыжок.
— Ты сказал, что хочешь подтянуть меня на вершину палисада, не так ли?
— Да.
— А ты знаешь мой вес?
— Нет, мне это безразлично. Не делай шума и следуй за мной. Не споткнись о тело.
Тарзан помедлил немного у входа и осмотрелся вокруг, потом вышел и быстро пошел к изгороди. Стрелок следовал по пятам. Даже если бы они сейчас обнаружили его, он все равно успел бы осуществить свой план до того, как им помешают.
Если стражники будут стрелять, то возможность попадания маловероятна, на этот счет у него почти не было сомнений.
Когда они подошли к частоколу, Стрелок взглянул вверх, и его скептицизм увеличился. Наверное, этот парень шутил, намереваясь поднять его наверх, на частокол в сто восемьдесят футов.
Человек-обезьяна схватил его за воротник и бриджи.
— Хватайся за верх, — прошептал он.
Затем он раскачал Стрелка, как будто это был пятидесятифунтовый мешок с мукой взад-вперед, и в ту же секунду Денни Патрик зацепился протянутыми пальцами за верх частокола.
— Черт возьми, — пробормотал он, — если бы я промахнулся, то перелетел бы на ту сторону.
Подобно кошке, человек-обезьяна подбежал к барьеру и перемахнул через него на другую сторону почти одновременно со Стрелком. Они молча отправились к скале, где он снова помог Стрелку добраться до вершины.
Стрелок Патрик был безмолвен частично из-за того, что он задыхался от напряжения. Вот это парень! В своей жизни он видел много сильных людей, но, сказать по правде, никогда не встречал и не ожидал встретить что-нибудь подобное.
— Я разыскал след вашего друга, — сказал Тарзан.
— Что? — спросил Стрелок. — Он мертв? Ты его видел?
— Нет, было слишком темно идти за ним, когда я обнаружил его следы. Мы сделаем это утром.
— Если я смогу идти, — проговорил Стрелок.
— Что с тобой? — потребовал ответа Тарзан, — Ты ушибся?
— Я не чувствую ног ниже колена, — ответил Денни. — Я слишком много отшагал вчера.
— Я понесу тебя, — предложил Тарзан.
— Ни за что! — воскликнул Денни. — Я могу ползти, но я прокляну себя, если кто-то потащит меня.
— Этот путь будет трудным для тебя, если ты сейчас выдохнешься, сказал ему человек-обезьяна. — Я могу оставить тебя где-нибудь неподалеку и захватить, когда найду твоего друга.
— Ничего подобного, я тоже пойду искать старика Смита.
— Один я буду двигаться быстрее, — сказал Тарзан.
— Вперед! — предложил Стрелок. — Я буду двигаться вслед за тобой.
— И заблудишься.
— Позволь мне идти рядом с тобой. Я беспокоюсь за этого сумасбродного чудака.
— Ладно. В конце концов разницы во времени почти никакой. Он может быть будет голоден, когда мы его найдем, но не умрет за пару дней.
— Послушай! — воскликнул Денни. — Откуда ты узнал, что они забрали меня с собой?
— Я думал, ты сам пошел с ними.
— Но как же ты все-таки узнал, что я в их паршивой деревушке?
— Я был на скале, когда они ввели тебя в деревню. Я подождал, пока они уснут. Я еще не готов рассчитаться с ними.
— Что ты намерен сделать с ними?
Тарзан пожал плечами и не ответил.
Долгое время они шли молча в ночи.
Человек-обезьяна приравнял свою скорость к физическому состоянию компаньона, чьей выдержкой он не мог не восхищаться, хотя его выносливость и знания вызывали у него презрение.
Далеко на холмах, где он спал предыдущей ночью, Тарзан остановился и сказал, что тот может отдохнуть до рассвета.