– Оружие у них было? – задал вопрос Зверев.
– Дубины и ножи, – ответил Ромеро.
– Вот видите, – воскликнул Зверев. – Всего лишь шайка дикарей, вооруженная дубинами. Мы могли захватить город без потерь.
– Как они выглядели? – переспросил Китембо. – Опиши их.
Выслушав Ромеро, который постарался не пропустить ни малейшей подробности, Китембо покачал головой.
– Так я и думал, – провозгласил он. – Это не люди, это демоны.
– Люди или демоны, но мы должны вернуться и захватить город, – яростно произнес Зверев. – Мы обязаны завладеть золотом Опара.
– Вы, белый человек, можете идти, – произнес Китембо, – но пойдете один. Я своих людей знаю и говорю вам, что они не пойдут. Ведите нас против людей с белой, коричневой или черной кожей, и мы пойдем за вами. Но не против демонов и привидений.
– А ты, Абу Батн? – сурово спросил Зверев.
– Я переговорил со своими людьми по возвращении из города, и они сказали, что туда не вернутся. Они не станут сражаться с нечистой силой. Они слышали голос джинна, который предостерегал их, и теперь боятся.
Зверев бушевал, грозил и увещевал, но безрезультатно. Ни арабский шейх, ни африканский вождь не поддавались.
– И все же есть выход, – предложил Ромеро.
– А именно? – спросил Зверев.
– Когда прибудет гринго и филиппинец, мы будем уже вшестером – не арабы и не африканцы. Вшестером мы сможем захватить Опар.
Пол Ивич сделал кислую мину, а Зверев прокашлялся.
– Если нас убьют, – сказал Зверев, – весь наш план сорвется. Не останется никого, кто смог бы продолжить дело.
Ромеро пожал плечами.
– Я только предложил, – сказал он, – но, конечно, если вы боитесь…
– Я не боюсь, – вспылил Зверев, – и в то же время я не дурак.
Губы Ромеро скривились в плохо скрытой усмешке.
– Я пошел обедать, – произнес он и ушел.
* * *
На второй день своего пребывания в лагере заговорщиков Уэйн Коулт составил длинную шифровку и отправил ее на побережье с одним из своих слуг. Из своей палатки Зора Дрынова видела, как бою передали послание. На ее глазах юноша засунул его в конец расщепленной палки и двинулся в долгий путь. Чуть позже Коулт присоединился к девушке, перешедшей в тень большого дерева рядом с палаткой.
– Вы только что отправили донесение, товарищ Коулт, – сказала она.
Он метнул на нее быстрый взгляд.
– Да, – ответил американец.
– Возможно, вам следует знать, что только товарищу Звереву разрешено посылать сообщения из лагеря, – сказала она.
– А я и не знал. Это просто насчет денег, которые должны были ожидать меня, когда я высадился на побережье. Я их не получил и послал за ними слугу.
– Ах вот оно что, – произнесла Зора, и разговор перешел на другие темы.
Во второй половине дня Коулт взял винтовку и отправился на охоту. Зора пошла вместе с ним, и вечером они снова ужинали вдвоем, но на сей раз хозяйкой была она. Так проходили дни, пока не настало утро, когда лагерь разбудил взволнованный туземец, сообщивший о возвращении экспедиции. Остававшиеся в лагере без слов поняли, что маленькая армия вернулась без победы на знаменах. Лица вожаков явственно говорили о неудаче. Зверев приветствовал Зору и Коулта и представил последнего своим спутникам, а когда вернувшимся воинам представили также Тони, все разошлись отдыхать.
За общим ужином обе группы поделились приключениями, выпавшими на их долю. Коулта и Зору заинтриговали рассказы о таинственном Опаре, но не менее таинственным выглядел и их рассказ о смерти Рагханата Джафара, его похоронах и сверхъестественном возвращении.
– После этого никто не смел дотронуться до его тела, – рассказывала Зора. – Пришлось Тони и товарищу Коулту самим закопать его.
– Надеюсь, на этот раз вы постарались на славу, – сказал Мигель.
– Пока еще он не возвращался, – усмехнулся Коулт.
– Кому могло прийти в голову выкопать его? – грозно спросил Зверев.
– Конечно, не нашим слугам, – ответила Зора. – Они и без того были напуганы странными обстоятельствами его смерти.
– Должно быть, это сделало то же существо, которое его и убило, – предположил Коулт. – Но кто бы он ни был, он обладает нечеловеческой силой – затащить труп на дерево и сбросить его на нас вниз.
– А меня в этой истории больше всего потрясло то, что все это было проделано в абсолютной тишине. Могу поклясться, что даже листик на дереве не шелохнулся, как вдруг на стол грохнулось тело.
– Такое под силу только мужчине, – произнес Зверев.
– Несомненно, – подхватил Коулт, – и вдобавок настоящему силачу!
Позже, когда люди стали расходиться по палаткам, Зверев жестом задержал Зору.
– На минутку, Зора, хочу с тобой поговорить, – сказал он, и девушка снова уселась. – Что ты думаешь об этом американце? У тебя была хорошая возможность присмотреться к нему.
– С ним полный порядок. Очень приятный малый, – ответила Зора.
– И он ни словом ни поступком не вызвал у тебя подозрения?
– Нет, ровным счетом ничем.
– Вы пробыли вместе не один день, – продолжал Зверев. – Он относился к тебе с должным уважением?
– Куда более уважительно, чем твой друг Рагханат Джафар.
– Не называй при мне имени этой скотины, – воскликнул Зверев. – Жаль, что меня здесь не было, а то убил бы его собственными руками.
– Я так ему и сказала, что убьешь, когда вернешься, но кто-то тебя опередил.
Они замолчали. Было заметно, что Зверев пытается облечь в слова то, что его беспокоит. Наконец он сказал:
– Коулт – очень симпатичный молодой человек. Смотри, не влюбись в него, Зора.
– А почему бы и нет? – вскинулась Зора. – Я отдала делу свой ум, свою силу, свой талант и почти без остатка свое сердце. Но в нем есть уголок, которым я могу распоряжаться, как мне заблагорассудится.
– Не хочешь ли ты сказать, что влюбилась в него? – насторожился Зверев.
– Конечно, нет. Ничего похожего. Такая мысль не могла и в голову мне прийти. Просто я хочу, чтобы ты знал, Питер, что в делах такого рода ты не можешь мне диктовать.
– Послушай, Зора. Тебе прекрасно известно, что я люблю тебя, и, более того, ты будешь моей. Я всегда своего добиваюсь.
– Опять ты за свое, Питер. Сейчас не время для таких глупостей, как любовь. А вот когда мы выполним задуманное, может, я и подумаю об этом.
– Я требую, чтобы ты подумала сейчас и подумала хорошенько, Зора, – настаивал Зверев. – Есть некоторые детали относительно этой экспедиции, о которых я тебе не рассказывал. Я никого в них не посвятил, но теперь хочу рассказать тебе, потому что люблю тебя и ты будешь моей женой. На карту поставлено больше, чем ты думаешь. После такого умственного напряжения, такого риска и таких лишений я не намерен уступать кому бы то ни было той власти и богатства, которые я вскоре завоюю.