Смуглый мужчина побагровел от ярости.

– Во всяком случае, английского рыцаря я могу распознать с первого взгляда, милорд, – упорствовал он. – И если этот человек английский рыцарь, тогда сэр Малуд – сарацин!

– Довольно! – прервал его король. Затем он обратился к Блейку:

– Если ты не из Иерусалима, то откуда?

– Из Нью-Йорка, – ответил американец.

– Вот-вот! – прошептал сэр Малуд девушке. – Что я говорил! Из цитадели неприятеля.

– Нью-Йорк, – повторил король. – Это в Святой Земле?

– Некогда он назывался «Новый Иерусалим», – объяснил Блейк.

– И ты пришел в Ниммр, проникнув через вражеское оцепление? Скажи мне, благородный рыцарь, много ли у них вооруженных людей? Как расставлены их силы? Далеко они от Долины Могил? Когда, по-твоему, ждать их нападения? Ну, говори же. Ты окажешь нам большую услугу.

– Я провел в лесу много дней, но не видел ни единой души, – ответил Блейк. – Никто вас не окружает.

– Что? – воскликнул король, не веря собственным ушам.

– Я же говорил! – вмешался Малуд. – Он вражеский шпион. Хочет внушить нам, что мы в безопасности с тем, чтобы войска султана смогли застать нас врасплох и занять Ниммр и долину.

– Не бывать этому! Мне кажется, ты прав, сэр Малуд, – произнес король. – Ни единой души! Так я и поверил. Тогда почему рыцари Ниммра на протяжении вот уже семи с половиной веков находятся здесь, если вокруг нет орд неверных, взявших в осаду нашу цитадель?

– Я не энциклопедия, – сказал Блейк.

– А? Что? – недоуменно спросил король.

– У него своеобразная манера выражаться, милорд, – пояснил Ричард. – Мне впервые довелось задержать человека из Англии. Но я готов отвечать за него, если ты возьмешь его к себе на службу.

– Ты хочешь служить мне? – спросил король. Блейк покосился на сэра Малуда и внутренне поежился. Затем посмотрел на девушку и встретился с ней взглядом.

«Была не была!» – решил про себя американец.

IX. ВОЗВРАЩЕНИЕ УЛАЛЫ

Лев Нума был голоден. Целых три дня и три ночи он провел на охоте, но добыча как назло убегала от него, поэтому хищник сделался нервным и раздражительным. Вдруг он пригнулся к земле. Поднятые уши, дрожащие ноздри, медленно шевелящийся кончик хвоста – все указывало на то, что Нума учуял чье-то присутствие.

Все три дня пути Зейд непрестанно думал об Атейе и благодарил судьбу, до сих пор благоволившую к нему. Его лошадь неторопливо шагала по лесной тропе, и Зейд не погонял животное, ибо дорога предстояла долгая.

А между тем в нескольких шагах от него в засаде притаился лев.

Однако приближение человека почуял не один Нума, а и другое существо, схоронившееся в укрытии, но об этом Нума не знал.

Лошадь неспешно двигалась по тропе и прошла бы в метре от Нумы, но лев не стал дожидаться и бросился навстречу со страшным рычанием. Лошадь в ужасе вздыбилась, скинув Зейда, и понеслась прочь, оставив хозяина на звериной тропе. Человек увидел перед собой рычащую звериную морду с оскаленными клыками, а в следующий миг с не меньшим ужасом – обнаженного гиганта, спрыгнувшего с дерева на спину кошки. Бронзовая рука обхватила шею хищника и рывком швырнула на землю. Разъяренный Нума стал кататься по траве, тщетно пытаясь вырваться из тисков гиганта. Взмахнув свободной рукой, человек вонзил в тело хищника нож, потом еще и еще. Раненый лев взревел от боли. В ответ раздалось свирепое рычание, от которого у Зейда в жилах застыла кровь, ибо бедуин понял, что оно исходит из горла человека-зверя.

Наконец Нума затих. Гигант поднялся с видом победителя, поставил ногу на труп поверженного льва и, воздев лицо к небу, издал жуткий победный клич обезьяны-самца.

Узнав своего спасителя, Зейд снова пришел в ужас. Человек-обезьяна повернулся к нему.

– Ты из лагеря Ибн Яда, – сказал Тарзан.

– Я всего лишь простой человек, – сказал Зейд, – и следовал за шейхом, но ничего плохого не совершал. Шейх джунглей не должен гневаться на Зейда из-за того, что он ходит по твоей земле. Пощади мою бедную жизнь, умоляю тебя, и аллах благословит тебя.

– Я вовсе не намерен покарать тебя, бедуин, – ответил Тарзан. – Это Ибн Яд виноват в том зле, что он творит на моей территории, больше никто. И далеко путь держишь?

– Далеко, да будет благословен аллах! Дотуда еще много дней пути.

– Где твои спутники? – поинтересовался человек-обезьяна.

– Со мной никого нет.

– Ты один?

– Да, во имя аллаха! Тарзан нахмурился.

– Берегись, бедуин, если ты вздумал обмануть Тарзана, – сказал он жестким голосом.

– Ради аллаха! Я правду говорю! Один я.

И Зейд поведал Тарзану свою историю. Тарзан призадумался.

– Любовь Атейи велика, – заговорил он наконец, – как и ее доверие к тебе. Я тебе верю и помогу. Одному тебе идти нельзя. Я доведу тебя до ближайшей деревни, там вождь даст вооруженного проводника, и тот доставит тебя в следующую деревню. Таким образом от деревни к деревне тебя проведут до Судана.

– Аллах да будет твоим защитником! – воскликнул благодарный Зейд.

Затем Тарзан повел его в ближайшую деревню, что находилась в двух дневных переходах к югу. По дороге речь снова зашла об Ибн Яде.

– Скажи мне, что побудило Ибн Яда явиться сюда? – спросил Тарзан. – Он ведь пришел не только за слоновой костью. Или я ошибаюсь?

– О, аллах, не ошибаешься, шейх Тарзан, – признался Зейд. – Ибн Яд ищет сокровище, а не слоновую кость.

– Сокровище? Какое сокровище?

– В районе Эль-Хабата находится город сокровищ Ниммр, – пояснил Зейд. – Ибн Яду рассказал об этом сахарский мудрец. Сокровища Ниммра столь велики, что и тысяча верблюдов не сможет увезти даже и десятой их части. Оно состоит из золота, драгоценностей и… женщины.

– Женщины?

– Да, женщины такой потрясающей красоты, что она одна способна сделать Ибн Яда несметно богатым. Ты, конечно слыхал о Ниммре?

– Галла что-то говорили о нем, – сказал Тарзан. – Но мне всегда казалось, что это не более чем очередная их легенда. И Ибн Яд пустился в долгий опасный путь, положившись лишь на слово мудреца?

– Что может быть вернее слов сахарского мудреца? Тарзан из племени обезьян пожал плечами. Из разговора с Зейдом человек-обезьяна также узнал, что в лагерь Ибн Яда забрел некто белый, но из описания бедуина так и не понял, о ком идет речь – о Блейке или о Стимболе.

* * *

Между тем как Тарзан с Зейдом двигались на юг, а Ибн Яд медленно следовал на север к Эль-Хабату, Фахд сговорился не только со Стимболом, но и с Толлогом.