– Мы должны идти вперед, – сказал Орман. – Если повернем назад, будет еще хуже. Завтра мы сможем вырваться отсюда.
Он применил насилие всего лишь раз, когда слова оказались бессильны. Один из лесорубов отказался работать и направился в хвост колонны. Ударом кулака Орман свалил его с ног и заставил продолжать работу.
Необходимость этого поступка была понятна всем.
Он был вызван обстоятельствами чрезвычайными. Орман понимал, что жизнь двухсот членов экспедиции теперь зависит от того, как каждый из них будет выполнять свои обязанности.
На хвост колонны в этот день нападения совершено не было. Но как только они добрались до места, где решили разбить лагерь, из леса вновь вылетела туча стрел, обрушившихся на голову колонны.
На сей раз погибло три человека, а с Ормана стрела сбила защитный шлем.
В мрачном настроении разбивали они свой лагерь.
Смерть майора Уайта как бы приблизила смертельную опасность и к другим белым участникам экспедиции.
До этого они ощущали некую защищенность, словно отравленные стрелы могли поражать только чернокожих.
Теперь все ясно осознавали весь ужас положения.
Кто следующий!?
Каждый из них задавал себе этот вопрос.
Араб Этеви, пользуясь своим знанием английского языка, частенько бродил среди американцев, заводил с ними разговоры и прислушивался к чужим беседам. Все настолько привыкли к нему, что не обращали на него внимания, а неуклюжие попытки араба разыграть роль рубахи-парня ни у кого не вызывали подозрения в том, что это всего лишь игра, хотя даже поверхностному наблюдателю скоро стало бы ясно, что Этеви отнюдь не такой добродушный, каким хочет казаться.
Его поведение было только ширмой, на самом деле араба интересовали только обе девушки. Он никогда не подходил к ним, если рядом не было кого-нибудь из мужчин.
В этот послеобеденный час Ронда Терри что-то писала за своим небольшим походным столом. Было еще светло.
Гордон З. Маркус подошел, чтобы поболтать с ней.
Краем глаза Этеви заметил это и осторожно приблизился к ним.
– Что пишешь, Ронда? – спросил Маркус. Девушка подняла голову и улыбнулась.
– Да вот, стараюсь привести в порядок свой дневник.
– Боюсь, что он окажется…
– Может быть. Кстати, только что я обнаружила в своем портфеле эту карту. Она взяла сложенный лист.
– В последней сцене, которую мы снимали, вы обыскивали меня, чтобы найти ее. Интересно, она им еще нужна? Хотелось бы оставить ее в качестве сувенира.
Она развернула карту, а Этеви подошел ближе, и глаза его вспыхнули.
– Придержи ее у себя, – посоветовал Маркус, – пока они не хватятся. Может, она им больше не понадобится. Выглядит карта вполне натурально, даже не верится, что ее изготовили на студии.
– Нет, Билл говорил, что Джо нашел ее между страницами книги, купленной у букиниста. Когда ему предложили написать этот сценарий, ему пришла в голову мысль закрутить весь сюжет вокруг этой карты. Неплохая идея? Таинственная карта, клад с алмазами и все такое…
Она сложила карту и сунула ее в конверт. Араб следил за каждым ее движением ястребиным взглядом.
– Ты упомянула имя Билла, – сказал Маркус, – какая кошка пробежала между вами? Он же всегда был рядом с тобой?
Ронда беспомощно развела руками.
– Ума не приложу. Он избегает меня, словно я вызываю у него лихорадку или зубную боль. Тебе так не кажется?
Маркус рассмеялся.
– Допускаю, что ты можешь вызвать у мужчины лихорадку, Ронда, но чтобы зубную боль – ни за что не поверю.
В этот момент из палатки вышла Наоми Мэдисон с бледным осунувшимся лицом.
– О, Боже! – воскликнула она. – Как вы можете шутить в такое время? Ведь в любую минуту каждого из нас могут убить!
– Но мы не должны поддаваться панике, – возразил Маркус. – Не стоит выставлять напоказ наши проблемы и только о них и думать. Слезами горю не поможешь. Ни майора Уайта, ни тех бедняг, которых нам всем очень жаль, уже не вернуть.
– Да, но хотя бы до похорон мы должны вести себя подобающим образом, – сказала Наоми назидательным тоном.
– Не будь такой занудой, – слегка запнувшись, произнесла Ронда.
– Когда состоятся похороны, мистер Маркус? – спросила мисс Мэдисон.
– Не раньше, чем стемнеет. Они не хотят, чтобы бансуто увидели места захоронения. Девушка вздрогнула.
– Ужасная страна! Я чувствую, что живой мне отсюда не выбраться.
– Ты, конечно же, не хочешь выбраться отсюда мертвой?
Ронда, обычно хранившая сдержанность, на сей раз заметно волновалась.
Наоми вздохнула.
– Меня никогда не похоронят здесь. Мои поклонники этого не простят. Я буду покоиться только в Голливуде.
– Хватит, хватит! – воскликнул Маркус. – Вы, девушки, не должны думать о таких грустных вещах. Может, перекинемся в картишки перед ужином? У нас еще масса времени.
– Согласна, – сказала Ронда.
– Конечно, – процедила Наоми, – у тебя же канаты вместо нервов. А я в такой момент и слышать о бридже не хочу. Я слишком впечатлительна и восприимчива. Увы, это удел всех настоящих артистов, не так ли, мистер Маркус? Мы подобны туго натянутым струнам.
– Да, – согласился тот.
Ронда рассмеялась и взяла мистера Маркуса под руку.
– В таком случае надо отыскать еще парочку игроков, чтобы составить партию. Может, пригласим Билла и Джеральда.
Они нашли Билла, возившегося со своими камерами. Он мрачно отказался от их предложения.
– Позовите Оброски, – угрюмо сказал он, – если только сумеете его разбудить.
Ронда бросила на него быстрый взгляд из-под нахмуренных бровей.
– Еще один сошел с ума, – сказала она вслух, когда они немного отошли в сторону, а про себя подумала:
«Это уже второй намек насчет Оброски. Ладно, посмотрим».
– Что теперь будем делать? – спросил Маркус.
– Пригласи Джеральда, а я схожу за Оброски, и у нас будет полный комплект.
Так они и сделали. Вскоре их стол стоял в таком месте, где их мог видеть Билл Уэст. Маркусу показалось, что Ронда во время игры смеялась немного больше, чем обычно, и немного чаще, чем требовалось.
Ночью и негры, и белые взяли своих убитых, унесли в темноту за лагерными кострами и похоронили. Могилы сровняли с землей, присыпали листьями и ветками, а оставшуюся землю перенесли на противоположный край лагеря и соорудили небольшие холмики, по виду напоминавшие могилы.