Люди! Живые существа! Первые, которых он увидел за все эти долгие дни! Сердце лейтенанта бешено заколотилось, готовое выскочить из исхудалой груди. Первым его порывом было вскочить и побежать к ним с громкими криками радости. Но он тут же сдержался. Африка приучила его к бдительности. И вместо того, чтобы броситься вниз, он спрятался в кустах и стал наблюдать. Опрометчивого шага он не сделает.
Люди шли длинной вереницей. Когда они подошли поближе, он увидел на некоторых из них солнцезащитные шлемы. Основная же масса была одета минимально. Он отметил про себя, что те, на ком было меньше всего одежды, тащили на себе самые тяжелые грузы.
Лейтенант догадался, что перед ним участники сафари – белые и черные люди.
Больше он не колебался и ринулся вниз к ним навстречу.
Колонну возглавляли местный проводник и группа белых. Среди белых были две женщины. За ними следовала длинная вереница носильщиков и аскари.
– Хелло! Хелло! – выкрикнул Бертон прерывающимся голосом. На глазах у него навертывались слезы, дыхание перехватило, и он шаткой походкой двинулся к ним с распростертыми руками.
Сафари остановилось, дожидаясь его приближения. Ответных криков приветствия не последовало. Бертон замедлил шаг. К нему отчасти вернулась обычная английская сдержанность. Ему показалось странным отсутствие приветливости с их стороны.
– Какой ужас! – вскричала одна из женщин, совсем молоденькая, увидев его потрепанный вид. Но возглас этот был продиктован не столько жалостью, сколько невежливой несдержанностью при виде его внешности, напоминающей огородное пугало.
Лейтенант Бертон напрягся, и его потрескавшиеся губы искривились улыбкой, в которой читалась горечь. Разве так встречают соплеменники человека, попавшего в беду? Глядя на девушку, лейтенант Бертон негромко произнес:
– Мне жаль, леди Барбара, что ваше изумление, вызванное моими грязными лохмотьями, не позволило вам увидеть, что носит их человеческое существо.
Девушка ошеломленно уставилась на него. На ее лице вспыхнул румянец.
– Вы разве меня знаете? – недоверчиво спросила она.
– И весьма хорошо. Вы – леди Барбара Рамсгейт. А этот джентльмен – или я ошибаюсь, используя это слово? – ваш брат. Лорд Джон. Остальных я не знаю.
– Наверное, до него дошли слухи о нашем сафари, – вмешался один из путешественников. – Поэтому он и знает имена. Ну, приятель, что же приключилось? Полагаю, вы отстали от своего сафари, заблудились, изголодались и хотели бы присоединиться к нашему сафари. Вы не первый покинутый, которого мы подобрали…
– Прекрати, Голт, – прервал его Джон Рамсгейт рассерженным тоном. – Пусть сам все расскажет.
Лейтенант Бертон покачал головой, пронзая обоих мужчин по очереди испепеляющим взглядом.
– Такие же снобы в Африке, как и в Лондоне, – мягко сказал он. – Любой из ваших носильщиков, повстречайся я ему в такой ситуации, не стал бы задавать вопросов, а дал бы еды и воды, даже если бы ему пришлось поделиться последним из того, что у него есть.
Голт открыл рот, готовый возмущенно возразить, но девушка остановила его. У нее был сконфуженный вид.
– Простите, – сказала она. – Нам всем пришлось несладко и боюсь, что наш внешний лоск местами пообтерся, и обнаружилось, что мы не так добры, как нам это кажется. Я немедленно прикажу принести вам воды и еды.
– Теперь уже не к спеху, – произнес Бертон. – Сперва я отвечу на ваши невысказанные вопросы. Я совершал перелет из Лондона в Кейптаун, но пришлось сделать вынужденную посадку. С того времени я пытаюсь выбраться из джунглей, – мне нужно попасть в Бангали. Вы – первые встреченные мною люди. Разрешите представиться. Моя фамилия Бертон. Лейтенант Сесил Джайлз-Бертон, британские ВВС.
– Но это невероятно! – воскликнула леди Барбара. – Не может быть.
– Бертона мы знали, – сказал лорд Джон. – Вы на него нисколько не похожи.
– В этом нужно винить Африку. Я думаю, если вглядеться повнимательнее, то вы узнаете гостя, приглашенного вами на уик-энд в замок Рамсгейт.
И лорд Джон, вглядевшись повнимательнее, наконец пробормотал:
– Бог мой, ну да, – и протянул руку. – Примите мои извинения, старина.
Бертон не принял протянутой руки. Плечи его поникли. Ему стало стыдно за этих людей.
– Эту руку, что вы сейчас предлагаете лейтенанту Бертону, следовало бы протянуть заблудившемуся незнакомцу, – тихо произнес он. – Боюсь, что не смогу пожать ее искренне.
– Он прав, – обратился лорд Джон к своей сестре, и та послушно кивнула. – Мы страшно сожалеем, Бертон. Вы окажете мне очень большую честь, если примете мою руку.
Бертон пожал руку лорду Джону, и все повеселели. Леди Барбара представила лейтенанта стоявшему рядом с ней человеку – Дункану Тренту.
После еды Бертон познакомился с остальными членами сафари. Среди участников был высокий широкоплечий человек, которого звали м-р Романов, и именно Романов сообщил Бертону потрясшую его весть, что до Бангали не менее двухсот миль. Романов рассказал ему об этом, пока его брил камердинер Пьер. Очевидно, этот русский эмигрант путешествовал с помпой.
Далее Бертон узнал, что это сафари на самом деле состоит из двух сафари.
– Мы встретились с сафари Романова две недели тому назад, и поскольку все шли в одном направлении – на Бангали, то и объединились. Разница лишь в том, что сафари Романова охотится с ружьями, а мы охотимся с фотокамерами.
– Глупая идея, – сказал Трент, который, как видно, положил глаз на леди Барбару. – Джон вполне мог отправиться в зоопарк и сделать свои дурацкие снимки там, вместо того чтобы забираться в эту глушь и служить кормом для насекомых.
Бертону также стало известно, что Джеральд Голт, человек, который отнесся к нему с таким презрением, являлся проводником Романова. В сафари участвовал еще один русский – Сергей Годенский, профессиональный фотограф.
Внимание Бертона привлекли два других белых человека. Это были те самые подобранные в джунглях, о которых уже упоминалось. Их звали Смит и Питерсон. Они рассказали историю о том, что их бросили местные проводники.
– Они что-то не веселы, – заметил Бертон.
– И к тому же отлынивают от поручаемых им дел, – недовольно буркнул Джон Рамсгейт. – Бертон, вы не станете винить нас так сильно за наше поведение, когда поближе познакомитесь с этим весьма своеобразным сафари. Человек Романова, Голт, держит себя высокомерно, со всеми саркастичен. Все его ненавидят. Пьер и мой камердинер Томлин влюблены в Вайолет, прислугу Барбары. И, сдается мне, что Годенский и Романов терпеть не могут друг друга. В общем, я бы не назвал нас очень дружной семейкой.
После обеда подали кофе и сигареты. Бертон растянулся на земле и сделал глубокую затяжку.
– Подумать только, – произнес он, – что всего лишь утром я умирал от голода. Никогда нельзя знать, что тебе уготовила судьба.