Впрочем, кое-чего тарки все-таки добились – разжалобили-таки, рассиропили-таки командира теплокровных. Сварог сотворил кусок говядины и швырнул его нечистой семье. Семейство тут же сплелось в клубок в жестокой схватке за обладание мясом. Пришлось Сварогу еще немного поколдовать и накормить говяжьей вырезкой этих упырей, этих кровожадных и безжалостных порождений зла. Так, не ровен час, и подружишься. Потом придется зачислять кровососов в команду, а там и выделять нечистую силу в отдельный взвод. Готовый взводный уже есть – гуап по имени Чуба-Ху.
Собственно, благодаря этой грустной, голодной и злобной семье вурдалаков, они и обнаружили следы – неприязненно поглядывая в сторону тарков, Рошаль заметил на лужайке странные пятна, в расположении которых явно просматривалась некая геометрия. Объявив об окончании привала, Сварог вздохнул, отчего-то прекрасно сознавая, что ничего хорошего от этих следов ждать не придется, и сказал:
– Ну-с, пойдем глянем, что это такое…
Распугивать тарков серебром не пришлось (Чуба заверяла, что мало кто еще так чувствителен к серебру, как тарки, – обычное прикосновение какой-нибудь серебряной пустяковины приведет горе-вампира к быстрой, но мучительной смерти). Те удрали, как только отряд людей двинулся в их сторону.
…Обычный лесной граматарский лужок: одуванчики качают желтыми головами над розовыми завитками рапанов, а кусты земляники окружают убеленный сединами морской соли валун. И даже не слишком граматарский пейзаж – не видно кораллов, прижившихся водорослей, морской песок надежно скрыла от глаз буйная молодая зелень…
И три одинаковых следа – как три вершины равнобедренного треугольника. Придавленная трава и глубокие… очень глубокие вмятины в земле: круг диаметром в полтора кайма, а в нем четыре небольшие квадрата.
– Ну? – спросил Сварог. – Кто-нибудь знает, что это такое?
– Что-то здесь стояло, – задумчиво сказал Олес. – А потом это убрали.
– Причем в количестве трех штуковин стояло, – добавил Пэвер.
– Или одной, но на трех опорах, – внес свою лепту Рошаль, с помощью сучка измеряя глубину вмятин.
– Гениально, Ватсон. Теперь хотелось бы знать: что это такое?..
Тарки, оказывается, убежали недалеко, таращились из зарослей, издавая щелкающие звуки. То ли ругались, то ли причмокивали от вожделения, а скорее всего подавали сигналы Чубе-Ху, своей среди чужих. Наверное, взывали к ее второй, нечеловеческой ипостаси и предлагали честно поделить носителей свежей кровушки.
Три одинаковых следа – это оказалось еще не все, чем был богат лужок. И Сварога больше заинтересовала непонятность номер два – следы-то что, тут, как говорится, неясно, но понятно… хотя ничего обнадеживающего и приятного та понятность не подарила. Луговая загадка номер два отыскалась в трех с половиной каймах от ближайшего к ней круга с квадратами.
Пятно мокрой травы. И опять же, если приглядеться и сделать поправки на размытые границы, то становится очевидным: пятно имеет строгую геометрическую форму трапеции.
Чубе-Ху тем временем надоело выслушивать занудные пощелкивания тарков, она обернулась волком, зарычав, прыгнула к зарослям – и семья вурдалаков бросилась наутек, затрещав ветками на весь лес и сверкая пятками.
– Роса? – подошла Кана, села на корточки, посмотрела на мокрую траву, пальцами ее, однако, не касаясь.
– Разве что очень редкий вид росы, – задумчиво пробормотал Сварог. – Которому, когда придет пора составлять отчеты, можешь присвоить наименование «роса граматарская, насквозь необыкновенная»…
Сварог осторожненько потрогал поникшую траву. Трава была не только мокрой, но и вялой. А земля под ней – холодной. Очень холодной. И заметьте, никакой магии не обнаруживается…
– Это след моря, – уверенно сказала Кана. – Такое бывает. Океанская вода ушла под грунт, скопилась в какой-нибудь подземной чаше. А ее испарения пробиваются на поверхность.
– Может быть. – Сварог поднялся, отряхнул ладони. – А может, и что-то другое… Ну полюбовались, и будя. Пора в путь, мастера скитальцы по Граматару. Нас ждут непройденные кабелоты, коих осталось не так уж много…
Он не стал делиться с остальными своими соображениями и зародившимися подозрениями. Никакой пользы в том нет. Честно сказать, он и сам не был ни в чем до конца уверен. И притом его догадки все равно не увязывались в единый тугой узел, некоторые вопросы пока еще болтались, как незавязанные шнурки. Вполне допустимо, что им явила себя всего лишь очередная из неподдающихся объяснению тайн, которыми полон всплывший материк. И очень хотелось бы, чтобы так оно и было.
На счастье, вскоре они углубились в настоящую чащобу, словно по заказу выросшую аккурат на пути следования. Чащоба удалась на славу – не то что сверху, но и с боков, со всех сторон на расстоянии десяти каймов уже совершенно невозможно было углядеть, есть ли кто-нибудь там, в паутине лиан, зарослях колючих кустов и частоколе деревьев, или же нет там никого – по той простой причине, что никому и в голову не придет соваться в этакое буйство граматарской флоры.
Судя по карте, Ключ ждал кабелотах в трех от них, точнехонько за чащобой, отмеченной на пергаменте двумя невинными значками елочки и клена. И, судя по плотности зарослей, проходить эту дистанцию они будут до самой смерти.
Тем более что с чащобой было не все так просто. Не простая это была чащоба.
Сварог и сам уже некоторое время ощущал что-то не то в окружающей обстановке, но процесс продирания сквозь чащу, поиска опоры при каждом шаге, чтоб не переломать ноги, обрубания переплетений веток и лиан с помощью мало приспособленной для этого шпаги (могли бы, черти островные, мачете какое-нибудь дать, что ли), в общем, он настолько был поглощен, что не предавал особого значения смутному чувству некоего непорядка (а точнее именно что порядка) вокруг – до тех пор, пока Кана вдруг не остановилась как вкопанная и не сказала тихо:
– Что-то не так.
Остановились и все остальные. Сил радоваться передышке и принимать боевую стойку не было ни у кого. Откуда-то издалека доносились треск ломаемых ветвей и жалобное подвывание – несчастные тарки с упорством, достойным лучшего применения, продолжали тащиться следом.
– Ф-фу, ну и прогулочка… – несколько секунд суб-генерал тяжело дышал, восстанавливая дыхалку и утирая обильный пот со лба.
– Это не просто лес… – добавила Кана.
– В каком смысле? – И только теперь Сварог огляделся.
Оказывается, медленно, упорно, и как бы дико сие ни звучало по отношению к непроходимым джунглям, но они двигались по просеке.
Собственно, просекой это назвать было трудно – просто чаща на полосе шириной каймов тридцать была не такой густой и непролазной, как по сторонам, где вообще черт ногу сломит, и они интуитивно выбирали наименее трудоемкое направление. Вела просека точно на куз, что намекало на ее рукотворное происхождение… впрочем, никаких следов присутствия более-менее разумных организмов поблизости не наблюдалось – ни в обычном зрении, ни в магическом.