– Ваша кошечка очень больна?
– Нет! – почти выкрикнул мистер Уипплстоун и поспешил объяснить, что Люси кошка приблудная и очень изголодавшаяся.
– Как вы мило о ней заботитесь, – сказала миссис Монфор. – Некоторые ужасно обращаются с животными, я просто заболеваю, когда это вижу. Так уж я устроена.
Она повернулась к мистеру Уипплстоуну:
– Я Китти Монфор. Мой муж военный, знаете, с таким красным лицом. Полковник Монфор.
Загнанному в угол мистеру Уипплстоуну пришлось представиться.
От миссис Монфор тянуло густыми духами и джином.
– Я знаю, – игриво сказала она, – вы здесь человек новый, верно? Номер один по Уок? Ваш Чабб приходит к нам по пятницам.
Мистер Уипплстоун, обладатель безупречных манер, поклонился настолько низко, насколько позволила птичья клетка.
Миссис Монфор улыбнулась ему и положила руку в перчатке на клетку. В этот миг за спиной мистера Уипплстоуна открылась дверь. Улыбка миссис Монфор застыла, словно уголки губ ее прихватили булавками. Она отдернула руку и уставилась прямо перед собой.
В магазин вошел совершенно черный мужчина в ливрее с белой афганской борзой на алом поводке. Мужчина остановился, оглядывая комнату. На скамье, по другую сторону от миссис Монфор имелось свободное место. По прежнему глядя перед собой, она подвинулась так, что ни справа, ни слева от нее достаточного пространства не осталось. В тот же миг и мистер Уипплстоун подвинулся, увеличив расстояние между собой и соседкой, и жестом пригласил мужчину присесть. Мужчина сказал: “Спасибо, сэр”, – и остался стоять. На миссис Монфор он не взглянул. Гончая потянулась носом к клетке. Люси не проснулась.
– На твоем месте, я бы не подходил к ней слишком близко, дружок, – сказал мистер Уипплстоун и погладил пса.
– Мы с тобой знакомы, – продолжал он. – Ты из посольства, верно? Агман.
– Люси Локетт? – произнесла, появляясь из двери ассистентка хирурга. – Мы с нетерпением ожидаем ее.
Консультация получилась короткой, но исчерпывающей. Люси Локетт оказалось месяцев семь от роду, температура нормальная, парша, глисты и паразиты отсутствуют, она сильно истощена и потому пребывает далеко не в лучшем состоянии. Тут ветеринар немного заколебался.
– У нее несколько шрамов, – сказал он, – и сломанное ребро, которое, правда, уже успело срастись. О ней плохо заботились и, боюсь, даже мучили.
И заметив выражение ужаса на лице мистера Уипплстоуна, он весело добавил:
– Впрочем, ничего такого с чем не справятся таблетки и хорошее питание.
Еще он добавил, что у нее удалены яичники. Она наполовину сиамка, наполовину Бог знает кто, сказал он ероша шерсть Люси и поворачивая ее так и этак. Он рассмеялся, увидев белый кончик хвоста, и сделал Люси укол.
Люси вытерпела это недостойное обращение с полнейшим равнодушием, но едва ее отпустили, вспрыгнула своем защитнику на руки и проделала уже привычный фокус, засунув голову под пиджак и прижавшись к его сердцу.
– Привязалась к вам, – сказал ветеринар. – У этих животных развито чувство благодарности. Особенно у кошечек.
– Я ничего в них не смыслю, – поспешно откликнулся мистер Уипплстоун.
Уговоры продавца зоомагазина и обуявшая мистера Уипплстоуна растерянность привели к тому, что на обратном пути он купил кошачью корзинку, фарфоровую тарелочку с надписью “Кискина миска”, гребешок, щетку и ошейник, на который он заказал металлическую бирку с надписью “Люси Локетт, Каприкорн-Уок, 1” и номером своего телефона. Продавец продемонстрировал ему также маленькую красную шлейку для прогулок и заверил, что при наличии терпения, кошка вскоре согласится ее носить. Он примерил шлейку на Люси, результат оказался настолько симпатичным, что мистер Уипплстоун купил и шлейку тоже.
Оставив клетку в магазине и сказав, что за ней зайдут, тяжело нагруженный мистер Уипплстоун с Люси за пазухой поспешил домой, предвкушая встречу с Чаббами и призывая на помощь весь свой дипломатический опыт. Он и не думал, что несет под пиджаком собственную судьбу.
III
– Очаровательно, просто очаровательно, – повторял мистер Уипплстоун, поворачиваясь от хозяина дома к хозяйке, слегка наклоняя голову и горбя плечи – манера, некогда широко распространенная среди людей его профессии. – Я в совершенном восторге.
– Подлейте себе, – сказал Аллейн. – Я ведь предупредил, что приглашаю вас не без задней мысли, так?
– Готов, готов ко всему; но повторяю, это было очаровательно. И портвейн превосходный.
– Я вас оставлю, – предложила Трой.
– Нет, зачем же, – сказал Аллейн. – Если всплывет что-нибудь сверхсекретное и конфиденциальное, мы тебя сами выставим. А так ты лишь украсишь наше общество, не правда ли, мистер Уипплстоун?
Мистер Уипплстоун разразился речью о том, какое удовольствие он испытывает, каждый вечер созерцая “Трой” на своим камином, и сколько радости ему доставляет возможность созерцать саму художницу у ее собственного очага. Он немного запутался, но все же вышел из положения с честью.
– Но когда же, – спросил он в завершение речи, – мы перейдем к вашей задней мысли?
– В общем, уже пора, – ответил Аллейн. – Это отнимет некоторое время.
По предложению Трой они перебрались вместе с портвейном в ее стоящую отдельно от дома студию и уселись перед широким окном, выходящим на окутанный сумерками лондонский парк.
– Я хочу выдоить из у вас кое-какие сведения, – сказал Аллейн. – Вы ведь были чем-то вроде эксперта по Нгомбване?
– По Нгомбване? Я! Это слишком сильно сказано, мой дорогой. Я провел в ней три года в молодости.
– Мне казалось, что совсем недавно, когда она получила независимость?..
– Да, меня посылали туда. На переходный период – думаю, главным образом потому, что я знаю язык. До некоторой степени я сделал его чем-то вроде моей специальности.
– Вы и теперь его помните?
– Опять-таки, до некоторой степени. Да, пожалуй. Помню, – он вгляделся в Аллейна поверх стакана. – Вы случаем не перебрались в Специальную службу?
– Превосходный образчик мгновенной дедукции. Нет, не перебрался. Но можно сказать, что меня неофициально подключили к ней на какое-то время.
– На время предстоящего визита?
– Да, пропади он пропадом. Соображения безопасности.
– Понимаю. Работа трудная. Кстати, вы же должны были в одно время с Президентом учиться в... – начал мистер Уипплстоун, но сам себя перебил. – Значит, наверху решили, что вы сможете привнести в отношения с ним личную нотку.
– Как быстро вы соображаете! – сказала Трой, и мистер Уипплстоун благодарно хмыкнул.