– Одни держатся совершенно обособленно, – говорил он, – другие и вовсе свернулись, как кровь. Крохотные тайные общества. По большей части ни на что серьезное они не способны, однако бывает, что складываются этакие злокачественные обстоятельства. И разумеется, профессионалов тоже нельзя сбрасывать со счетов.
– Профессиональных убийц?
– Их все еще нетрудно найти. Того же Гинни Пакманна. Он теперь на воле, отсидел свое в шведской кутузке. Имея хорошие деньги его можно купить. Он меньше трех тысяч не берет.
– Гинни в Дании.
– В Дании, если верить Интерполу. Да долго ли его сюда привезти? Я насчет политической стороны дела ничего не знаю, – сказал Гибсон. – Не по моей части. К кому перейдет власть, если пришибут Президента?
– Как мне объяснили, произойдет что-то вроде революции, придется посылать в Нгомбвану наемников, создавать марионеточное правительство, и в конце-концов туда вернутся крупные корпорации и приберут власть к своим рукам.
– Ну вот, значит, и это тоже приплюсуй, а ведь есть еще фанатики-одиночки. Вот кого я совсем уж не перевариваю, – сказал Гибсон, проводя не лишенную интереса демаркационную линию между различными категориями потенциальных убийц. – На таких у нас, как правило, ничего нет и в какую сторону глядеть, чтобы его увидеть, ни черта не известно.
– Список гостей у тебя, конечно, имеется?
– Да уж конечно. Сейчас покажу. Подожди секунду.
Он выудил из внутреннего кармана список и оба прошлись по нему. Против примерно пяти дюжин фамилий Гибсон поставил галочку.
– Эти все так или иначе подвизались в Нгомбване, – сказал он. – От нефтяных баронов, крутившихся в верхах, до мелких экс-бизнесменов. И почти всех оттуда выперли или вот-вот выпрут. Похоже, главная идея приема в том, что, дескать, никто ни к кому личных претензий не имеет. “Все всех любят”, так что прошу пожаловать в гости!
– “Мне больнее, чем тебе”?
– Вот-вот. И что хуже всего, никто от приглашения не отказался.
– Здравствуйте! – воскликнул Аллейн, ткнув пальцем в список. – Они и этого пригласили!
– Кого? А, этого. Да. Ну уж на него-то у нас кое-что имеется.
– См. список, любезно предоставленный мне твоими людьми, – сказал Аллейн, вытаскивая названный список из кармана.
– Правильно. Хотя к насилию он вроде бы никогда не прибегал, однако в прошлом у него всякой дряни хватает. Мне он совсем не нравится.
– Он с сестрой наладил производство глиняных свиней в пяти минутах ходьбы от посольства, – сказал Аллейн.
– Я знаю. Забились в этакую мерзкую дыру. И вот объясни ты мне – зачем? Денег он из Нгомбваны выкачал предостаточно.
– А у него еще есть деньги? Может быть, он прогорел?
– Трудно сказать. Все зависит от того, во что он вложил свои барыши перед тем как там началась заваруха.
– Этого ты тоже знаешь? – спросил Аллейн указывая на фамилию “Уипплстоун” в списке приглашенных.
Гибсон мгновенно выдал краткое жизнеописание Сэма Уипплстоуна.
– Да, он самый, – сказал Аллейн. – Вот что, Фред, может, это все и не важно, однако навостри уши и слушай.
И он пересказал историю о кошке мистера Уипплстоуна и о глиняной рыбке.
– Уипплстоуна это немного встревожило, – сказал он под конец, – хотя, не исключено, что к нам оно никакого отношения не имеет. Этот человек из подвала, Шеридан, и одиозные Санскриты, возможно, встречаются лишь для того, чтобы играть в бридж. Или они могут принадлежать к какому-нибудь эзотерическому кружку – ворожат, вызывают духов, все что угодно.
– За такие штуки Санскрита в первый раз и забрали. Ворожба и мошенничество. Потом еще подозрения в связи с наркотиками. Но это уже после того, как он вышел и обосновал торговое дело в Нгомбване. У него, кстати, все реквизировали, – сказал Гибсон.
– Я знаю.
– Знаешь?
– Мне кажется, я видел Санскрита на ступенях его заведения, когда был там три недели назад.
– Интересно.
– Касательно изгнанников, которые сбиваются в кучку, чтобы пожаловаться друг другу: ты, сколько я понял, ничего не слышал о тех из них, кто носит медальоны с рыбкой?
– Пф! – с отвращением откликнулся Гибсон.
– Мистер Шеридан в списке приглашенных отсутствует. А как насчет полковника и миссис Монфор? Они прошлым вечером были в квартире Шеридана.
– Постой-ка. Сейчас.
– Нет, – сказал Аллейн, заглянув в список. – На букву М никаких Монфоров не значится.
– Погоди-погоди. Что-то такое было. Вот, смотри. Буква К: лейтенант-полковник Кокбурн-Монфор, Барсетская легкая кавалерия (в отставке). Ну и имечко. Кокбурн.
– Отдает кобурой, – благодушно заметил Аллейн. – О нем что-нибудь есть?
– Короткая информация. Вот. “Организатор нгомбванской армии. Находился в стране со времени объявления независимости в 1961-м по 1971-й, когда власть целиком перешла к нынешнему правительству.”
– Ну, – после долгой паузы сказал Аллейн, – это, строго говоря, ничего нам не дает. Конечно, бывшие обитатели колонии в Нгомбване держатся один за другого, как те, что прожили жизнь в Индии. И возможно их в Каприкорнах насчитывается несколько человек, и они временами встречаются, чтобы поныть со всеми удобствами. Хорошо. Что об обслуге? Не нгомбванской, я имею в виду.
– Мы их всех досконально проверили. Всех до единого. Взгляни, если хочешь.
Он вытащил еще один список.
– Они здесь вместе с персоналом “Костара”. Сначала идет постоянный штат, потом вольнонаемные. Все чисты, как херувимы.
– Этот тоже?
Гибсон взглянул туда, куда указывал длинный палец Аллейна, и негромко прочитал:
– Нанимается “Костаром” в качестве вспомогательного официанта в течении десяти лет. Постоянное занятие: домашний слуга. Последний срок непрерывной службы: восемь лет. Отличные рекомендации. Место службы в настоящее время... Здрасьте!
– Да?
– Место службы в настоящее время: Каприкорн-Уок, дом 1, Юго-запад, 3.
– Итак, перед нами довольно любопытное собрание незначительных совпадений, – сказал Аллейн, – не правда ли?
II
– Нечасто мы с тобой надеваем на себя всю эту сбрую, верно? – сказал Аллейн жене.
– Ты-то выглядишь так, будто влезаешь в нее каждый вечер. Вылитый строитель Империи в джунглях. Тех времен, когда у нас была Империя. Да еще ордена впридачу.
– Впридачу к чему?
– Это ты мне скажи, ты же у нас пурист.