Крик ужаса вырвался у нее. Она отступила назад и схватилась за руку Нюджента. Гроссе твердо повернул ее спиной к окнам и поднял повязку.

— Наденьте ее опять, — сказала она, держась одною рукой за Нюджента, а другой указывая с отвращением на Оскара. — Наденьте ее опять. Я видела уже достаточно.

Гроссе завязал ей глаза и подождал немного. Она все еще держалась за руку Нюджента. Порыв негодования побуждал меня сделать что-нибудь. Я выступила вперед, чтобы развести их. Гроссе остановил меня.

— Нет, — сказал он. — Зло и без того велико.

Я опять взглянула на Оскара. Он стоял все в том же положении, как застала его Луцилла, устремив глаза вперед и замерев на месте. Я подошла к Оскару и тронула его. Он, по-видимому, не почувствовал. Я заговорила с ним. Он был глух, как камень.

Голос Гроссе на минуту отвлек мое внимание в другую сторону.

— Пойдемте, — говорил он, стараясь увести Луциллу в ее комнату.

Она покачала головой и схватилась крепче за руку Нюджента.

— Ведите меня вы, — сказала она. — До двери.

Я опять попробовала вмешаться, и немец опять остановил меня.

— Не сегодня, — сказал он твердо и, сделав знак Нюдженту, взял Луциллу за другую руку. Они молча вывели ее из комнаты. Дверь за ними затворилась. Ужасная сцена окончилась.

Глава XXXVI
БРАТЬЯ ВСТРЕЧАЮТСЯ

Тихий плач донесся с противоположной стороны комнаты и напомнил мне, что ректор и жена его еще находятся с нами. Слабая мистрис Финч полулежала в кресле, плача и переживая случившееся. Муж с младенцем на руках старался успокоить ее. Мне следовало, может быть, предложить свои услуги, но признаюсь, огорчение мистрис Финч не произвело на меня особенного впечатления. Мое сердце рвалось к другому человеку. Я забыла и ректора, и жену его и возвратилась к Оскару.

На этот раз он поднял голову, заметив меня. Забуду ли я когда-нибудь страдальческое выражение его лица в эту минуту, безнадежный взгляд его сухих глаз?

Я взяла его руку, жалея бедного, обезображенного, отвергнутого молодого человека, по-матерински поцеловала его в лоб:

— Утешьтесь, Оскар, — сказала я. — Предоставьте мне уладить дело.

Он протяжно вздохнул и благодарно пожал мою руку. Я попробовала опять заговорить с ним. Оскар прервал меня, внезапно повернувшись к двери.

— Нюджент там? — спросил он шепотом.

Я вышла. В коридоре не было никого. Я заглянула в комнату Луциллы. И там не было никого, кроме ее самой, Гроссе и няньки. Я знаком вызвала Зиллу и спросила, где Нюджент. Оказывается, он внезапно оставил Луциллу у двери спальни и вышел из дома. Я спросила, в какую сторону он направился. Зилла видела его в поле за садом, быстро удалявшимся по направлению к горам.

— Нюджент ушел, — сообщила я, вернувшись к Оскару.

— Будьте ко мне добры до конца, — сказал он. — Отпустите меня.

У меня мелькнуло подозрение, что он последует за братом.

— Подождите немного, — сказала я. — Отдохните здесь.

Оскар отрицательно покачал головой.

— Мне надо побыть одному, — сказал он и, подумав немного, спросил:

— Нюджент ушел в Броундоун?

— Нет. Его видели на пути к горам.

Оскар взял опять мою руку.

— Будьте снисходительны ко мне, — сказал он, — отпустите меня.

— Домой? В Броундоун?

— Да.

— Позвольте мне пойти с вами.

Оскар снова отрицательно покачал головой.

— Простите меня. Я сообщу вам о себе позже.

Ни слез, ни одной из тех вспышек гнева, с которыми я была давно знакома! Ничего не изменилось в его лице, ничего не изменилось в голосе, ничего не изменилось в поведении, только сдержанность, внушающая сострадание, — сдержанность отчаяния.

— Позвольте мне проводить вас, по крайней мере, до калитки, — попросила я.

— Да благословит и да вознаградит вас Бог, — ответил Оскар. — Отпустите меня.

Учтиво, но с твердостью, изумившей меня, высвободил свою руку и ушел.

Я не могла стоять больше и, дрожа, опустилась на стул. Мысль, что в будущем нас ожидают еще более тяжелые испытания, еще более ужасные несчастья, приводила в отчаяние. Я была вне себя, с уст срывались слова отчаяния на моем родном языке. Мистрис Финч побудила меня опомниться. Я увидела ее, как сквозь туман, утирающей слезы и смотрящей на меня с испугом. Ректор приблизился со словами сочувствия и предложил свою помощь. Я не нуждалась в поддержке. Я прошла тяжелую жизненную школу и научилась переносить испытания.

— Благодарю вас, сэр, — ответила я. — Позаботьтесь о мистрис Финч.

В коридоре было свежее. Я вышла туда, чтобы походить и успокоиться.

Внимание мое привлекло маленькое существо, притаившееся на подоконнике. Маленьким существом была Джикс.

Ребенок, вероятно, инстинктивно понял, что в доме случилось что-то неприятное. Джикс смотрела на меня боязливо, закрываясь своей куклой, видимо, выражение моего лица внушило ей сильное опасение.

— Вы хотите побить Джикс? — спросила она, забиваясь в угол.

Я села рядом с девочкой и быстро успокоила ее. Джикс начала рассказывать скороговоркой, как всегда. Я слушала ее так, как не смогла бы выслушать в эту минуту взрослого человека. Не могу объяснить почему, но ребенок успокаивал меня. Мало-помалу я разобрала, чего Джикс хотела от меня, когда старалась увести меня из комнаты. Она видела все, что произошло в спальне, и прибежала за мной, чтобы показать мне Луциллу без повязки. Если б у меня хватило терпения выслушать Джикс, я могла бы предотвратить случившуюся катастрофу. Я могла бы остановить Луциллу в коридоре, вернуть ее в спальню и, вероятно, запереть.

Но теперь было поздно сожалеть об ошибке.

— Джикс была умница, — сказала я, гладя по головке своего маленького друга.

Девочка подумала, слезла с окна и потребовала вознаграждения за то, что была умница, с присущей ей краткостью речи:

— Джикс хочет уйти.

С этими словами она положила на плечо куклу и отправилась в сад, чтоб оттуда, лишь только отворится калитка, уйти в горы. Если б у меня было так же легко на сердце, как у Джикс, я последовала бы за ней.

Лишь только ребенок скрылся из виду, как дверь спальни Луциллы отворилась и в коридор вышел Гроссе.

— So! — промолвил он с видимым облегчением. — Вот та самая женщина, которая мне нужна. Вот беда-то случилась! Я должен остаться с Финч. (Я кончу тем, что возненавижу Финч!) Можете вы дать мне ночлег на нынешнюю ночь?

Я уверила его, что он может свободно переночевать в приходском доме. В ответ на мои вопросы об его пациентке, Гроссе сказал, что боится за Луциллу. Различные сильные потрясения, которые она перенесла, при ее нервном темпераменте могут вызвать гибельные для ее зрения последствия. Полный покой ей не только необходим, но в настоящее время это единственный шанс спасти зрение. Все следующие сутки необходимо следить за ее глазами. Через двадцать четыре часа, не раньше, можно будет сказать, насколько велик вред, причиненный ее зрению. Я спросила, как ей удалось освободиться от повязки и как она смогла прорваться в гостиную.