Медленно и неохотно этот последний приблизился к кушетке, на которой я лежала. При виде его у меня вырвался крик радости, и я протянула к нему свои слабые руки. Это был мой муж.
Я устремила на него пламенный взор, но он даже не взглянул на меня. С опущенными в землю глазами, со странным выражением замешательства и ужаса на лице вышел он из комнаты. Незнакомец последовал за ним. Я закричала ему вслед:
— Юстас!
Он не ответил и даже не обернулся. С величайшим усилием повернула я голову и посмотрела в другую сторону. Знакомое лицо мелькнуло перед моими глазами, как во сне. Мой добрый, старый Бенджамин сидел подле кушетки с глазами, полными слез. Он молча взял мою руку и ласково пожал ее.
— Где Юстас? — спросила я. — Почему он ушел, оставив меня?
Я была еще ужасно слаба. Глаза мои непроизвольно обвели всю комнату, когда я задавала этот вопрос. Я увидела майора Фиц-Дэвида; увидела стол, на который певица положила книгу, раскрыв ее, и самою певицу, сидевшую в углу, закрыв глаза платком, точно она плакала. В одно мгновение ко мне возвратилась память; я вспомнила роковой титульный лист. Но в настоящую минуту во мне преобладало единственное желание увидеть моего мужа, броситься в его объятия и сказать ему, что я убеждена в его невиновности, что я еще пламеннее, еще нежнее люблю его. Слабой, дрожащей рукой ухватилась я за Бенджамина и дико воскликнула:
— Приведите его ко мне! Где он? Помогите мне встать.
Незнакомый голос ответил мне ласково, но твердо:
— Успокойтесь, сударыня, господин Вудвиль в соседней комнате и ожидает, пока вы оправитесь.
Я взглянула на говорившего и узнала в нем незнакомца, вышедшего из комнаты вместе с моим мужем. Почему он вернулся один? Почему Юстас не оставался со мною, как другие? Я старалась встать, но незнакомец снова нежно уложил меня на подушки. Я попробовала сопротивляться, но совершенно безуспешно. Его твердая рука хотя нежно, но крепко удерживала меня на месте.
— Вы должны немного отдохнуть, — сказал он, — и выпить глоточек вина. В противном случае вы можете снова лишиться чувств.
Бенджамин подошел ко мне объяснил:
— Это доктор, дорогая моя. Вы должны исполнять его требования.
Доктор! Они позвали доктора на помощь. Я начала понимать, что мой обморок носил более серьезные симптомы, чем простой женский обморок. Я обратилась к доктору и беспомощным, жалобным тоном поинтересовалась у него о причине странного отсутствия моего мужа:
— Почему позволили вы ему оставить комнату? Если я не могу идти к нему, почему не приведете вы его ко мне?
Доктор, казалось, не находил слов для ответа. Он посмотрел на Бенджамина и сказал:
— Не угодно ли вам поговорить с госпожою Вудвиль?
Бенджамин в свою очередь посмотрел на майора и сказал:
— Не угодно ли вам?
Майор сделал им обоим знак выйти из комнаты. Они тотчас же отправились в соседнюю комнату и затворили за собою дверь. В ту же минуту девушка, так странно открывшая мне тайну моего мужа, встала и приблизилась к кушетке.
— Полагаю, мне тоже лучше уйти! — обратилась она к майору.
— Как вам угодно, — ответил тот.
Он говорил, как мне показалось, очень холодно. Она покачала головой и отвернулась от него с негодованием.
— Я должна замолвить слово за себя, — воскликнуло это странное существо с лихорадочной энергией. — Я должна сказать, иначе я не выдержу.
С этим странным предисловием она обратилась ко мне и разразилась целым потоком слов.
— Вы слышали, каким тоном говорил со мной майор, — начала она. — Он обвиняет меня во всем случившемся. Я невинна, как новорожденный младенец. Я хотела сделать как лучше. Я думала, что вам нужна эта книга, и подала ее. Откуда я знала, что, открыв книгу, вы упадете в обморок. А майор винит меня. В чем же я виновата? Я сама никогда не падаю в обморок, но всегда сочувствую тем, с кем это случается. Да! Я происхожу от почтенных родителей. Мое имя Гойти — мисс Гойти. Мое самолюбие оскорблено несправедливым обвинением. Если кто-либо виноват, то это вы сами. Не сказали ли вы, что ищете книгу? И я подала ее вам с добрым намерением. Теперь вы, кажется, в состоянии говорить сами, заступитесь за бедную девушку, которую до смерти замучили пением, языками и еще Бог знает чем. Бедную девушку, за которую некому вступиться. Я так же достойна уважения, как и вы. Мои родители занимались торговлей, и мать моя видала лучшие дни и бывала в лучшем обществе.
С этими словами мисс Гойти поднесла платок к глазам и залилась слезами.
Конечно, странно было обвинять ее в случившемся. Я отвечала ей, как могла любезнее, и стала защищать ее перед майором Фиц-Дэвидом. Он понимал, в каком мучительном состоянии была я в эту минуту, поэтому отказался слушать меня и принялся сам утешать свою примадонну. Что он говорил ей, я не слышала и не имела ни малейшего желания услышать. Он говорил шепотом; успокоив ее и поцеловав у нее руку, он вывел ее из комнаты так почтительно, как какую-нибудь герцогиню.
— Надеюсь, эта глупая девушка не расстроила вас? — заботливо спросил он, вернувшись ко мне. — Не могу выразить словами, как я огорчен случившимся. Вы помните, я предостерегал вас. Если б я мог предвидеть…
Я не дала ему продолжать. Никакой предусмотрительный человек не мог предвидеть того, что случилось. Как ни было ужасно сделанное открытие, оно все-таки было не так тяжело и не причиняло мне таких страданий, как неизвестность, в которой я находилась до сих пор. Я сказала ему об этом и перевела разговор на предмет, наиболее интересовавший меня в эту минуту, — на моего мужа.
— Каким образом попал он сюда? — спросила я.
— Он приехал с мистером Бенджамином, как только я вернулся домой, — ответил майор.
— Вскоре после того, как я упала в обморок?
— Нет. Только что я послал за доктором, серьезно встревожившись вашим состоянием.
— Что привело его сюда? Он был в гостинице и, не застав меня, отправился отыскивать?
— Да. Он вернулся раньше, чем предполагал, и очень забеспокоился, не найдя вас в гостинице.
— Он подозревал, что я у вас? Сюда приехал он прямо из гостиницы?
— Нет. Он, кажется, был прежде у мистера Бенджамина, чтобы справиться о вас. Что он узнал от вашего старого друга, я не имею представления. Знаю только, что мистер Бенджамин вместе с ним приехал сюда.
Для меня было совершенно достаточно этого краткого объяснения: я поняла все, что случилось. Юстас напугал простого, доброго старика моим исчезновением из гостиницы. И встревоженный Бенджамин поддался его убеждениям и передал ему мой разговор с ним о майоре Фиц-Дэвиде. Теперь появление моего мужа в доме майора объяснялось очень просто. Но его странное поведение, уход его из комнаты в ту самую минуту, когда я пришла в себя, оставались непонятными. Майор Фиц-Дэвид пришел в очевидное замешательство, когда я задала ему этот вопрос.