Не в первый раз она предает того, кто доверяет ей.
Она встала. Джаснах приоткрыла глаз.
Бум, подумала Шаллан, взяла книгу под мышку и пошла в сторону Джаснах, стараясь выглядеть задумчивой.
Джаснах наблюдала за ней. Не с подозрением. С интересом.
— Почему ваш отец хотел заключить договор с паршенди? — Шаллан обнаружила, что говорит на ходу.
— Почему бы ему не хотеть?
— Это не ответ.
— Конечно ответ. Но не тот, который хоть что-нибудь говорит.
— Мне бы помогло, Ваша Светлость, если бы вы дали мне полезный ответ.
— Задай полезный вопрос.
Шаллан стиснула зубы.
— Паршенди владели чем-то таким, что хотел получить король Гавилар. Чем?
Джаснах улыбнулась и закрыла глаза.
— Теплее. И ты, вероятно, сама можешь угадать ответ.
— Осколки?
Джаснах, по-прежнему расслабленная, кивнула.
— В тексте о них ничего нет, — заметила Шаллан.
— Отец никогда и не упоминал о них, — сказала Джаснах. — Но из того, что он говорил… В общем, я подозреваю, что он заключил договор только из-за них.
— Но можете ли вы быть уверенной, что он знал? Быть может, он хотел гемсердца.
— Возможно, — сказала Джаснах. — Паршенди, похоже, забавлял наш интерес к драгоценным камням, которые они вплетали в бороды. — Она улыбнулась. — Ты бы видела наше потрясение, когда мы обнаружили, где они добывают гемсердца. Когда, во время прочесывания Эймии, был убит лансерин, мы дружно решили, что больше никогда не увидим большое гемсердце. И вот, пожалуйста, оказывается, есть еще животные с огромной раковиной, живущие не так далеко от Холинара. В любом случае паршенди были готовы поделиться ими с нами, с тем, чтобы и они сами могли охотиться на них. Если уж алети решили, несмотря на опасность, промышлять на скальных демонов, то и их сердца пусть достаются им, так рассуждали паршенди. Очень сомневаюсь, что для этого нужен какой-то договор. И, тем не менее, прежде чем вернуться в Алеткар, отец с жаром стал говорить о соглашении.
— Что же случилось? Что-то изменилось?
— Я не уверена. Однако как-то раз отец рассказал мне о том, как странно действовал один паршенди во время охоты на скального демона. Воин не наставил на появившегося большепанцирника копье, а отвел руку в сторону, очень подозрительным образом, как если бы собирался призвать Клинок. Как мне представляется, никто не видел этого, кроме отца. Паршенди сообразил, что отец смотрит на него, и остановился. Отец не добавил ни слова, но я предполагаю, что он не хотел, чтобы на Разрушенные Равнины пришел еще кто-то третий.
Шаллан коснулась книги.
— Кажется очень незначительным. Он должен был видеть намного больше, чтобы быть уверенным в отношении Клинков.
— Согласна. После его смерти я самым внимательным образом изучила договор. Статьи о преимущественном торговом статусе и взаимном пересечении границы вполне могли быть первым шагом к включению паршенди в Алеткар как отдельной нации. По соглашению паршенди категорически запрещалось продавать Осколки в другие королевства, вначале не предложив их нам. Весьма важный пункт. Возможно, король Гавилар добивался именно этого.
— Почему тогда они его убили? — сказала Шаллан, приближаясь к одежде Джаснах. — Неужели паршенди решили, что он собирается завладеть всеми их Клинками Осколков, и опередили его?
— Не уверена, — скептически ответила Джаснах.
Почему она считает, что именно паршенди убили Гавилара?
Шаллан чуть было не произнесла это вслух, но почувствовала, что ответа не получит, ведь, по мнению своей наставницы, должна самостоятельно думать, анализировать и делать выводы.
Девушка остановилась около скамьи. Мешочек с Преобразователем был открыт, завязки распущены. Подменить его сейчас проще простого. Она потратила почти все свои деньги и купила камни, в точности похожие на камни Джаснах, и вставила их в сломанный Преобразователь. Сейчас фабриалы совершенно одинаковы.
Она все еще ничего не знала о том, как пользоваться Преобразователем; она пыталась найти способ спросить, но Джаснах вообще не любила говорить о Преобразователе. Давить сильнее было очень опасно. Надо получить информацию по-другому. Возможно, от Кабзала или из книг.
Не имеет значения, пришло ее время. Шаллан обнаружила, что ее рука тянется к потайному мешочку, забирается в него и пальцы ощупывают кольца сломанного фабриала. Сердце забилось быстрее. Она взглянула на Джаснах, но та все еще лежала на воде с закрытыми глазами. А что, если она откроет их?
Не думай об этом! сказала себе Шаллан. Делай. Поменяй приборы местами. Так близко…
— Ты движешься вперед быстрее, чем я ожидала, — внезапно сказала Джаснах.
Шаллан повернулась, глаза Джаснах по-прежнему были закрыты.
— Я ошибалась, когда судила о тебе так строго из-за твоего предыдущего образования. Я сама часто говорила, что страсти помогают воспитанию. У тебя есть решимость и способности стать серьезным ученым, Шаллан. Я понимаю, что ответы приходят медленно, но ты должна продолжать исследование. В конце концов ты к ним придешь.
Шаллан постояла какое-то время, не вынимая руку из мешочка, сердце молотилось как сумасшедшее. Внезапно ее затошнило.
Я не могу, сообразила она. Отец Штормов, какая же я дура. Я проделала весь этот путь… и сейчас я не могу.
Она вытащила руку из мешочка и вернулась на свое место.
Что она скажет братьям? Что она только что вынесла обвинительный приговор семье?
Она села на стул, отложила книгу в сторону и вздохнула, побудив Джаснах открыть глаза. Джаснах какое-то время глядела на нее, потом выпрямилась в воде во весь рост и рукой показала на волосы.
Стиснув зубы, Шаллан встала, взяла поднос с мылом, подошла к краю бассейна и встала на колени. Джаснах взяла рассыпчатое мыло для волос, раскрошила его и обеими руками посыпала на свои черные блестящие волосы. Даже обнаженная, Джаснах Холин в совершенстве владела собой.
— Возможно, мы слишком много времени проводим внутри, — сказала принцесса. — Ты выглядишь какой-то загнанной, Шаллан. Обеспокоенной.
— Я в порядке, — резко бросила Шаллан.
— Хмм, да. Особенно если судить по твоему «совершенно спокойному, расслабленному тону». Очевидно, нам надо перейти от истории к чему-нибудь более прикладному, более интуитивному.
— Вроде естественных наук? — сказала Шаллан, воспрянув духом.
Джаснах откинула голову. Шаллан положила полотенце на край бассейна, встала на него коленями и свободной рукой стала намыливать пышные волосы.
— Я думала о философии, — сказала Джаснах.
Шаллан мигнула.