— Сколько я ему должна на самом деле?
— Двух осколков более чем достаточно. Я бы дал один. А этот вор хочет пять.
До этого путешествия она никогда не пользовалась деньгами — только восхищалась их красотой. Каждая сфера состояла из стеклянной бусины, немного больше ногтя, и маленького драгоценного камня в середине. Камень мог собирать Штормсвет, и это заставляло сферу светиться. Она открыла мешочек, из которого засияли обломки рубинов, изумрудов, бриллиантов и сапфиров. Она выбрала три бриллианта, стоившие меньше всего. Самыми дорогими были изумруды — с их помощью Преобразователи создавали еду.
Стеклянная часть сферы всегда была одинакового размера; стоимость определялась камнем внутри. В этих трех обломках, например, были крошечные кусочки бриллианта. Достаточно большие, чтобы заставлять сферы светиться Штормсветом, но слишком слабые для лампы. Марка — сфера средней стоимости — светилась слабее свечи, и надо было пять обломков, чтобы образовать марку.
Она привезла с собой только заряженные Штормсветом сферы, так как слышала, что темные считаются подозрительными; иногда ростовщика даже тащили в суд, если сомневались в подлинности камня. Самые ценные сферы она хранила в потайном мешочке, спрятанном в левом рукаве.
Она передала три сферы Йалбу, который вскинул голову. Она кивнула на возницу и покраснела, сообразив, что непроизвольно использовала Йалба как слугу. Не обиделся ли он?
Он засмеялся, выпрямился, словно подражая мажордому, и с мрачной усмешкой заплатил вознице. Тот засмеялся, поклонился Шаллан и потащил свою повозку прочь.
— Это тебе, — сказала Шаллан, вынимая рубин стоимостью в марку и отдавая Йалбу.
— Ваша Светлость, это слишком много!
— Частично из благодарности, — ответила она, — но главным образом для того, чтобы ты остался здесь на несколько часов, на случай если я вернусь.
— Огненная марка за несколько часов? Да это недельная зарплата матроса!
— Тогда этого вполне достаточно, чтобы тебе не хотелось куда-нибудь уйти.
— С места не сойду! — сказал Йалб, на удивление ловко поклонившись.
Шаллан глубоко вздохнула и пошла к величественному входу в Конклав. Вырезанный из камня зáмок был великолепен — художник в ней молил задержаться и изучить его, но она осталась непреклонной и вошла в огромное здание, как будто проглотившее ее. Со стен коридора свисали лампы с Штормсветом, светившие ярким белым светом.
Скорее всего, внутри каждой них находился бриллиантовый брум; большинство красивых зданий использовали Штормсвет для освещения. Брум — сфера максимальной стоимости — светила как несколько свечей.
В ровном свете ламп по коридору двигался нескончаемый поток светлоглазых, их слуг и писцов. Похоже, здание представляло из себя длинный широкий туннель, вырезанный в камне. По его сторонам находились большие комнаты и боковые коридоры. Здесь она почувствовала себя уверенней, чем снаружи. Это место — с его торопящимися слугами, низшими светлордами и светледи — было ей хорошо знакомо.
Она подняла свободную руку — знак того, что она нуждается в помощи, — и, ожидаемо, перед ней немедленно появился мажордом в хрустящей белой рубашке и черных брюках.
— Ваша Светлость? — спросил он на ее родном ведене, вероятно угадав язык по цвету волос.
— Я ищу Джаснах Холин, — сказала Шаллан. — Мне передали, что она в этих стенах.
Мажордом изысканно поклонился. Большинство дворцовых слуг могло похвастаться великолепной осанкой — той самой, которую Йалб только что пытался высмеять.
— Я немедленно вернусь с ответом, Ваша Светлость.
Он был темноглазый гражданин второго нана — очень высокий ранг. В вере Ворин выбрать Призвание — задачу, которой человек посвящал всю свою жизнь, — считалось жизненно важным. Выбрать хорошую профессию и работать не покладая рук — самый лучший способ гарантировать себе хорошее место в послежизни. Чаще всего те, кто выбрали Призвание исходя из своей природы, объединялись в особые девотарии.
Шаллан скрестила руки на груди и стала ждать. Она давно уже думала о своем собственном Призвании. Очевидно, это искусство — ей нравилось рисовать. Но кое-что привлекало ее больше, чем рисование, — изучение, вопросы, возникавшие при наблюдении. Почему небоугри боятся людей? Чем питаются хасперы? Почему крысы преуспевают в одной области и исчезают в другой? Так что она выбрала естественную историю.
Она желала стать настоящим ученым, получать трудные задачи, заниматься глубокими исследованиями. Не поэтому ли она разработала дерзкий план — найти Джаснах и стать ее подопечной? Возможно. Однако ей нужно будет постоянно оставаться настороже. Стать подопечной Джаснах — и ученицей — только первый шаг.
Она думала об этом, рассеянно подойдя к колонне и поглаживая свободной рукой полированный камень. Как почти все города Рошара — кроме некоторых районов на побережье, — Харбрант был выстроен из необработанного природного камня. Здания стояли прямо на камне, а это было вырезано в нем. Гранитная колонна, решила она, хотя и не могла похвастаться глубокими знаниями в геологии.
Пол покрывал длинный огненно-оранжевый ковер. Плотный материал должен был выглядеть богато, но износился от постоянной ходьбы по нему. Широкий прямоугольный коридор производил впечатление очень старого. Она как-то читала, что якобы Харбрант основали еще в сумрачные времена, до последнего Опустошения. Тогда, конечно, он был очень стар. Тысячи лет, ужасы Теократии — и все задолго до Измены. Во времена, когда по земле шествовали Несущие Пустоту с телами из камня.
— Ваша Светлость? — услышала она позади себя.
Шаллан повернулась и обнаружила, что слуга вернулся.
— Сюда, Ваша Светлость.
Она кивнула, и мажордом быстро повел ее по оживленному коридору. Она думала о том, как представиться Джаснах. Эта женщина уже давно превратилась в легенду. Даже Шаллан, живущая в далеком поместье в Джа Кеведе, слышала о выдающихся способностях сестры короля алети. Джаснах было только тридцать четыре года, но говорили, что она уже давно получила бы шапочку мастера-ученого, если бы не открытое поношение религии. Более точно, она яростно ругала девотарии, различные религиозные братства, в которые объединялись верующие Ворин.
Вульгарные шуточки ей сейчас не помогут. Она должна говорить чинно и благопристойно. Опека знаменитой женщины — лучший способ овладеть женскими науками: музыкой, рисованием, чтением, логикой. Точно так же для того, чтобы обрести занятие для мужчин, юноши пытались поступить в почетную гвардию какого-нибудь уважаемого светлорда.
Вначале, будучи в полном отчаянии, Шаллан написала Джаснах письмо об опекунстве — и никак не ожидала, что получит положительный ответ. И, получив его — требование через две недели прибыть в Дюмадари, — была потрясена. С тех пор она охотилась за неуловимой женщиной.
Джаснах — еретичка. Потребует ли она, чтобы Шаллан отказалась от своей веры? Очень сомнительно, что Шаллан сможет пойти на это. В те тяжелые дни, когда с ее отцом случилось самое худшее, учение Ворин, с его Славой и Сиянием, стало одним из немногих убежищ ее души.