Свободную руку украшали два кольца и браслет, соединенные цепочками, поддерживавшими треугольную группу драгоценных камней на тыльной стороне ладони. Преобразователь — слово, которое использовалось как для людей, выполнявших процесс, так и для фабриала, делавшего его возможным.
Шаллан неуверенно вошла в комнату, стараясь получше рассмотреть большие сияющие камни. Сердце забилось быстрее. Преобразователь как две капли воды походил на тот, который она и братья нашли в кармане отцовского мундира.
Джаснах и человек в королевских одеждах пошли в сторону Шаллан, продолжая беседу. Как отреагирует Джаснах на то, что ее подопечная все-таки догнала ее? Или разозлится на медлительность? Шаллан не виновата, но люди часто ожидают нелогичных поступков от нижестоящих.
Как и вся огромная пещера снаружи, этот коридор тоже был вырезан в камне, но значительно богаче украшен изящными люстрами, внутри которых находились камни с Штормсветом. Больше всего было фиолетовых гранатов, менее ценных камней. Однако их было столько, светивших ярко-фиолетовым светом, что каждая люстра стоила небольшое состояние. Шаллан восхитилась симметрией и красотой хрусталя, висевшего по бокам люстры.
Джаснах подошла ближе, и Шаллан услышала окончание фразы:
— …понимать, что это действие может вызвать неблагоприятную реакцию девотариев? — сказала женщина на алети. Он очень походил на родной язык Шаллан, веден, она научились говорить на нем еще в детстве.
— Да, Ваша Светлость, — ответил мужчина. Немолодой, с редкой белой бородой и бледно-серыми глазами. Открытое дружелюбное лицо казалось очень обеспокоенным. На собеседнике принцессы была приземистая цилиндрическая шляпа, цвета которой соответствовали оранжевому и белому его одежды. Богатой одежды. Королевский стюард?
Нет. Драгоценные камни на пальцах, манера себя держать, подобострастные взгляды других светлоглазых… Отец Штормов! подумала Шаллан. Да это же сам король! Не брат Джаснах, Элокар, а король Харбранта, Таравангиан.
Шаллан поспешно присела в изысканном реверансе, который заметила Джаснах.
— Как и мою, — сказал король. — Но обо мне вам не стоит беспокоиться.
— Очень хорошо, — сказала Джаснах. — Условия меня устраивают. Проводите меня на место, и я посмотрю, что можно сделать. И, вы извините меня, на ходу я должна кое с кем поговорить.
Джаснах сделала короткий шаг к Шаллан и махнула рукой, приглашая ее присоединиться к ним.
— Конечно, Ваша Светлость, — сказал король. Он, похоже, подчинялся Джаснах. Харбрант — совсем маленькое королевство, один-единственный город, а Алеткар — одно из самых больших и могущественных государств мира. На самом деле на иерархической лестнице принцесса алети стоит намного выше короля Харбранта, но протокол соблюдать необходимо.
Джаснах немного отошла от короля, который говорил со свитой. Шаллан торопливо подошла к ней.
— Ваша Светлость! Я — Шаллан Давар, которая просила о встрече с вами. Я глубоко сожалею, что не смогла застать вас в Думадари.
— Это не твоя вина, — сказала Джаснах, махнув пальцами. — Я предусмотрела, что ты не успеешь приехать вовремя. Но, посылая тебе письмо, я еще не знала, куда поеду из Думадари, и оставила записку.
Джаснах не сердилась — хороший знак. Шаллан почувствовала, как беспокойство отступает.
— Меня впечатлило твое упорство, дитя, — продолжала Джаснах. — Признаться, я не ожидала, что ты последуешь за мной так далеко. После Харбранта я больше не собиралась оставлять тебе записки — мне показалось, что ты сдалась. Большинство поступают так после нескольких первых этапов.
Большинство? Так это был экзамен? И Шаллан его сдала?
— Да, действительно, — продолжала Джаснах задумчивым голосом. — Возможно, я позволю тебе умолять меня стать твоей наставницей.
Пораженная Шаллан едва не споткнулась.
Умолять ее? А что она делала раньше?
— Ваша Светлость, — сказала Шаллан. — Я думала, что… И ваше письмо…
Джаснах поглядела на нее.
— Я разрешила тебе повстречаться со мной, мисс Давар. Я не обещала, что возьму тебя. Обучение и забота о подопечной — отвлечение от моих дел, а сейчас у меня совсем мало времени и еще меньше терпения. Но ты проделала долгий путь. Я рассмотрю твою просьбу, хотя ты должна понять, что у меня очень жесткие требования.
Шаллан скривилась.
— То, что ты не вышла из себя, — хороший знак, — заметила Джаснах.
— Вышла из себя? Я, светлоглазая девушка?
— Ты удивилась, — сухо сказала Джаснах. — Но одним самообладанием места не получишь. Скажи мне, насколько далеко ты продвинулась в науках?
— В некоторых областях достаточно далеко, — сказала Шаллан. — И совсем мало в других.
— Очень хорошо, — сказала Джаснах.
Король впереди них, казалось, очень торопился, но был настолько стар, что, несмотря на все свои усилия, шел достаточно медленно.
— Сейчас я оценю твои знания. Отвечай правду и не преувеличивай, потому что, если ты солжешь, я очень быстро это обнаружу. Однако не будь чересчур скромной. На простушку у меня не хватит терпения.
— Да, Ваша Светлость.
— Начнем с музыки. Как ты оцениваешь себя?
— У меня хороший слух, Ваша Светлость, — честно сказала Шаллан. — Лучше всего я пою, хотя училась играть на цитре и на духовых. Быть может, я далека от самых лучших образцов, но я далека и от самых худших. Большинство исторических баллад я знаю наизусть.
— Спой припев к «Песенке Арден».
— Здесь?
— Я не люблю повторять дважды, дитя.
Шаллан вспыхнула, но начала петь. Не самое лучшее выступление, но мелодию не переврала и слова не забыла.
— Хорошо, — сказала Джаснах, когда Шаллан сделала паузу, чтобы вдохнуть воздуха. — Языки?
Шаллан на мгновение замялась, отрывая себя от лихорадочной попытки вспомнить следующую строфу.
Языки?
— Я, конечно, могу говорить на вашем родном алети, — сказала Шаллан. — Сносно читаю на тайлене и хорошо говорю на азире. Селай я понимаю, но не говорю на нем.
Джаснах ничего не сказала в ответ, и Шаллан занервничала.
— Письмо? — наконец спросила Джаснах.
— Я знаю старшие, младшие и самые ходовые глифы и могу нарисовать их каллиграфически.
— Как и большинство детей.
— Те, кто знает меня, считают нарисованные мной охранные глифы достаточно выразительными.
— Охранные глифы? — сказала Джаснах. — Я-то думала, что ты хочешь стать ученым, а не распространителем суеверной чепухи.
— Я с детства веду дневник, — продолжала Шаллан, — для того чтобы практиковаться в умении писать.